Евгений Головаха: Перераспределение "символического капитала"

Обсуждение церемониала празднования годовщины Майдана уже сейчас, за месяц до торжественного мероприятия, вызывает в обществе бурные дискуссии — причем как среди тех, кто убежден, что Майдан был праздником Свободы, так и среди тех, кто, подобно Виктору Януковичу, считает, что годовщину следует почтить траурным митингом.

 

Прокомментировать ситуацию попросили доктора социологических наук, замдиректора института социологии НАНУ Евгения Головаху.

 

— Неудивительно, что празднование Майдана вызывает множество противоречий, трений и конфликтов. Ведь речь идет о разделе и перераспределении того, что в современной социологии и отчасти философии называют "символическим капиталом". "Капитал" — термин не только из сферы экономики и финансов, это более широкая категория, включающая в себя и социальный капитал, и политический капитал, и даже электоральный капитал, который связан с финансовым, но им не исчерпывается. У каждого из них есть свои измерения и свои функции. Так, символический капитал позволяет его обладателю приоритетно использовать некие символы в своих целях.

Разумеется, символами манипулируют с тех пор, как существует человечество. Люди, особенно те из них, кто близок к политике, всегда стремились овладеть символическим капиталом и поставить соответствующие символы на службу своим интересам.

 

Символика, родившаяся в период помаранчевой революции, представляет определенную социальную ценность, и претендовать на приоритетное право ее использования будут и те, кто стоял у истоков возникновения этих символов, и те, кто хочет воспользоваться ими сейчас. Отсюда — очень широкая социально-политическая база для празднования.

 

— Символ становится действенной силой и орудием в обществе, когда он достигает определенной степени сакральности. В свое время Дюркгейм ввел категорию гражданской религии. Это некая совокупность символов, которым люди поклоняются. В частности, флаг, гимн, герб, разные геральдические знаки, идеологемы. Все это в совокупности и составляет гражданскую религию, по отношению к которой люди часто разделяются: на республиканцев и монархистов, на красных и белых, на помаранчевых и бело-голубых и т.д.

 

Наша ситуация определяется двумя факторами. Во-первых, новая символика возникла очень быстро. Она еще не устоялась, и говорить об ее сакральности для общества в целом невозможно. А во-вторых, серьезная трещина прошла по самому фундаменту, условно говоря, храма помаранчевой веры. Ведь к символам относятся не только абстрактные категории, к символам относятся и отдельные личности. Полгода назад я писал, что у нас возникла своеобразная "Святая троица": Святой Ющенко-отец, Святая Тимошенко-мать и Святой Дух Майдана. Однако не прошло и полгода, как святая троица распалась. Отец с матерью перессорились, и остался один Святой Дух. Для той части общества, которая сохраняет верность помаранчевой революции (а это, по нашим оценкам, до 40%!), Майдан остается едва ли не единственной непоколебленной ценностью и тем символом, который можно использовать как один из элементов символического капитала. В свете приближающихся выборов он приобретает особую ценность.

 

Но уже сейчас в обществе начинается осознание того, что одним святым духом народ не накормишь. Для весьма значительной части избирателей Майдан не столько знаменует успехи и демократическое обновление, сколько символизирует потери, связанные с экономическими и социальными проблемами, с геополитическими провалами. Отдельный аспект — разочарование от того, что не сбылись явно завышенные ожидания. Люди не оказались в новом, лучшем, обществе — ни на следующий день, ни через полгода, ни через девять месяцев. Напомню, что Майдан, кроме всего прочего, символизировал и курс на ускорение европеизации нашей страны. Причем, под "европеизацией" подразумевалось не только вступление в Евросоюз, ВТО и прочие международные объединения, но и соответствующие стиль и уровень жизни. Ничего из этого так и не произошло.

 

Разумеется, определенные позитивные сдвиги есть, и, прежде всего, они связаны с расширением пространства свободы для средств массовой информации. Поскольку идеологию общества формируют СМИ, то бОльшая свобода, предоставленная им, создает впечатление жизни в более свободном и демократическом обществе. Однако впечатление это не становится определяющим и доминирующим. Тому препятствуют многочисленные тенденции обратного свойства. Возвращаясь к нашей теме, приходится констатировать, что, если нет более земных оснований, святой дух не может поддерживать оптимистические настроения значительной части общества слишком долго.

 

— Есть два пути освоения символического капитала. Первый — когда символы жестко навязываются обществу методами тоталитарного давления. Этот путь тотального террора может быть успешным, как это было в большевистской России, или неуспешным, как это было, к примеру, во Франции, когда Робеспьер пытался навязать стране культ Высшего Существа. Но, если говорить об успешной реализации тоталитарной модели, нельзя забывать о том, что в период большевистского террора для полного и окончательного торжества "красной" символики потребовалось уничтожить всю "белую" символику, истребив или изгнав подавляющее большинство ее приверженцев. В нашей ситуации это путь не только неприемлемый, но, по счастью, просто невозможный.

 

— Символический капитал имеет шанс на укоренение в массовом сознании в той мере, в какой составные его части являются непротиворечивыми, взаимодополняющими и поддерживаются организованными и сплоченными элитами. А у нас процесс пошел слишком быстро, и, как мы уже говорили, возникли противоречия в самой структуре символов.

 

Если государство стремится сохранить целостность и интегрированность общества, оно не должно подчеркивать исключительную ценность только одной — майданной — символики. Ее абсолютизация может дать обратный результат. Кажется, это понемногу начинают понимать и вожди. Неслучайно Юлия Тимошенко складывала две ленточки — помаранчевую и голубую. Хотя склеить то, что достаточно сильно разделено, довольно трудно. Кстати, именно в этом интеграционном ракурсе, очевидно, стоит расценивать и Меморандум, который Ющенко подписал с Януковичем.

 

— Да, в условиях жесткого противостояния по принципу "ты за белых, или за красных?!" позиция миротворца не слишком выигрышна. Поэтому и борьба за символику развернется очень серьезная. Как я уже говорил, для почти 40 процентов наших граждан символический капитал Майдана все еще очень значим. И эффективное использование его символов дает шанс победить на выборах. Как сказали бы социологи, сейчас решается, кто более успешно конвертирует символический капитал в электоральный.

 

— Есть ведь символика и идеологемы антимайдана, и не только те, которые в анекдотической форме были высказаны женой Януковича, а в более приемлемой форме для значительной части населения. Направления очевидны: дескать, все развалили, перессорились, опять воруют… Все это очень хорошо можно трансформировать в систему антиоранжевой идеологии и символики. И поскольку символический капитал, связанный с символикой и антисимволикой Майдана, имеет решающее электоральное значение, то за эти две формы будет идти борьба — как в стане оранжевых, так и в стане бело-голубых. Там так же стоят вопросы — кто в политике самый антипомаранчевый, как использовать антимайданные настроения, как интегрировать и трансформировать их в электоральную поддержку?

 

Парадокс заключается в том, что реальная борьба ведется сейчас не между "оранжевыми" и "бело-голубыми". Им на самом деле нечего делить, у каждого есть свое. Борьба — настоящая, острая — ведется среди политических групп внутри этих секторов. Однако противникам Майдана разобраться в своей среде значительно проще. Там ведь нет такого паритета, как между сторонниками Ющенко и Тимошенко. Там безусловный лидер — Партия регионов.

 

— Видите ли, Майдан — он был средоточием, квинтэссенцией, совестью и душой всего, что произошло. Но в майданной идеологии существует серьезная опасность. Потому что Майдан создает иллюзию прямой демократии. И дело не только в том, что прямая, вечевая демократия — это шаг назад по сравнению с утвердившейся во всем мире демократией представительской. Важно, что ни по сути, ни формально Майдан даже такой вечевой демократией не является. Там, мягко говоря, не присутствовали ни все имеющие право голоса граждане страны, ни даже их заметное большинство.

 

Второе. Разумеется, помаранчевая революция была важным этапом на пути Виктора Ющенко к президентству, но главой государства он был избран не на Майдане, а в результате всенародного голосования. Поэтому апелляция к Майдану, как чуть ли не к источнику новой власти, подрывает основы легитимности государственной власти как таковой, в том числе и власти нынешнего Президента.

 

И, наконец, в третьих. Ожидание скорой и, разумеется, позитивной трансформации страны уже сейчас порождает серьезное и весьма опасное разочарование. Слишком большие надежды всегда грозят слишком большими разочарованиями. Люди, воодушевленные надеждой, как правило, не учитывают того, что быстро ситуация может замечательным образом улучшиться только в волшебной сказке. А в реальной жизни быстро она может только ухудшиться. При этом, надеясь на то, что ситуация улучшится, условно говоря, на 2-3%, они зачастую ставят на кон опасность ухудшения на 200-300%. Люди воодушевленные вообще не склонны соразмерять опасности и риски.

 

Валерий Зайцев, Лана Самохвалова, Грани плюс