В год смерти моего поколения...

От редакции ELCOMART Международная жизнь: прогноз простого российского жителя на предмет того, «что будет со мной завтра», наверное, заинтересует и нашего читателя. Ведь Россия – это так близко…

Каким будет человек в 2020-м году? Вопрос довольно смешной, поскольку с биологической точки зрения за оставшиеся до указанного срока 14 лет ничего такого особенного с видом homosapiensпроизойти не может. Но с другой стороны, для людей, живущих «здесь и сейчас» - это вопрос буквально о жизни и смерти: скажем, я в том пороговом году достигну пенсионного возраста и, что гораздо актуальней, пересеку предел средней продолжительности жизни для мужчин в России – то есть к 2020-му году, если ничего не изменится, я должен стать среднестатистическим покойником.

Тем временем мой среднестатистический ровесник в Европе, США и Японии будет преспокойно дуть свое пиво и думать, куда ему съездить на зиму– в Таиланд или Гонолулу.

Наука жить долго

Как ни странно, но весь впечатляющий прогресс современного человечества в весьма малой степени сказался на продолжительности человеческой жизни. Хотя вопрос, мягко говоря, весьма важный и касающийся всех и каждого. И, тем не менее, в позднем каменном веке, как считается, средний человек редко доживал до 30, в Древнем Риме средняя продолжительность жизни мужчин также была ниже 30 лет, к эпохе Возрождения она достигла 40 лет и оставалась таковой вплоть до начала 20 века. Но и 20-й век дал увеличение продолжительности жизни только развитым странам, в основном за счет профилактических прививок, появления антибиотиков и успехов гнойной хирургии.

Действительно в 20-м веке стали гораздо меньше умирать от кишечных инфекций, туберкулеза и гнойного аппендицита. Но убийцы номер один – онкологические заболевания и атеросклероз – продолжают исправно косить человечество без разбора пола, возраста и национальной принадлежности.

И все же, почему, так сильно преуспев в развитии средств связи и транспорта, оружия массового и немассового поражения, энергетике и пищевой промышленности, человечество так мало продвинулось в деле продления собственной жизни?

Ответ парадоксален: а это было не нужно!

В первобытную эпоху, когда старики и дети использовались как резерв питания племени на случай голода, говорить о продолжительности жизни было глупо.

Рабовладельческая эпоха не нуждалась в продлении жизни раба, поскольку как только «говорящая вещь» становилась непригодна для эксплуатации, ее вполне безжалостно утилизовали. Жизнь свободного члена рабовладельческого общества (как и его свобода) определялась также строго утилитарным вопросом – необходимостью службы в армии. А чрезмерное продление жизни высшего сословия, как правило, не входило в круг интересов как верховной власти, так и наследников.

При этом уже в развитых рабовладельческих обществах мы наблюдаем весьма успешную заботу о здоровье призывного контингента – спартанскую, римскую системы подготовки воина; появление военно-полевой хирургии и даже элементы социальной гигиены, рационального питания и т.п. Но все это с сугубо утилитарной точки зрения – получение качественного призывника, сохранения его боеспособного состояния, возможности рекреации после неизбежных ранений и дальнейшее использование его после выхода из призывного возраста в качестве колониста. Но все это не требовало увеличения продолжительности жизни сверх отпущенных природой 50-70 лет.

Эпоха средневековья принесла в данном вопросе мало нового. Слишком долгая жизнь как крестьянина, так и феодала не входила в интересы социума. Человеческая жизнь ценилась мало, а сохранение ее обходилось дорого.

Пожалуй, впервые вопрос средней продолжительности жизни стал серьезно рассматриваться в эпоху становления промышленного производства. Фабрично-заводское производство требовало известных навыков, которые приобретались не сразу. Следовательно, предприниматель-заводчик был заинтересован, чтобы рабочие меньше болели и не слишком рано умирали от непосильного труда – замена опытного рабочего, мастера обходилась дорого.

Появление массовых армий эпохи капитализма также заставило власти обратить внимание на демографию: должно было рождаться и, главное, выживать достаточно много мальчиков, чтобы мобилизационный резерв государства позволял вести войны, не считаясь с массовыми потерями.

Появился массовый образованный класс, обслуживавший как интересы производства, так и ставший поставщиком офицерских кадров в армию – здесь профессиональная зрелость наступала вообще примерно к 30 годам, и терять такие кадры из-за смерти от чахотки, сифилиса и сыпного тифа стало просто нерентабельно для общества. И гениальные прозрения Луи Пастера случились именно тогда, когда они потребовались обществу. И до него множество людей могло наблюдать, что коровья оспа дает иммунитет против оспы натуральной – открытие подобного рода вполне могло случиться и в более раннюю эпоху, но воспринято и адаптировано обществом оно было именно в тот период, когда нужно было избежать распространения эпидемий среди скопления масс рабочего люда, живущего на казарменном положении в общежитиях и работающего плечо к плечу в многотысячных коллективах. Мы не знаем, как эти вопросы решались в Древнем Египте при строительстве пирамид, но известно, что основы гигиенических знаний были заложены именно египетскими жрецами. И мы знаем, что появление современной профилактической медицины обязано своим рождением массовому фабричному производству.

Неслучайно и то, что, допустим, педиатрия как научная дисциплина обязана своим рождением российскому военному врачу Максимовичу-Амбодику – огромная и постоянно воюющая империя требовала, чтобы дети не только рождались, но и выживали, достигали призывного возраста и шли служить. Уже в 1905-м году в Москве было открыто первое в мире высшее медицинское учебное заведение, готовившее детских врачей – Высшие женские курсы. И результат педиатрической науки не замедлил сказаться – несмотря на серию опустошительных и кровопролитных войн население империи росло в арифметической прогрессии.

Однако промышленная эпоха тоже не ставила своей задачей максимальное продление жизни, справедливо полагая, что сохранив человеку силу и работоспособность до 60 лет, оно вовсе не обязано по выходе на пенсию тянуть его «бессмысленное» существование за счет бюджета. Максимум счастливой старости до того момента, когда среднему (трудящемуся) поколению необходима помощь в уходе за внуками. А потом лучше всего помереть в окружении сорокалетних детей и внуков-пионеров.

Еще раз повторю – невысокая средняя продолжительность жизни в промышленную эпоху диктовалась не бездарностью науки или нерадивостью медицины, а вполне прозрачно читаемыми объективными социальными установками. Скажем, до сих пор, даже при наличии в системе Академии медицинских наук целого Института питания РАМН не существует даже подробно разработанных рекомендаций по рациональному питанию, и все рекомендации в данном вопросе (отнюдь не требующем особых ресурсов) сводятся к самым общим, как правило, ничего не значащим рекомендациям.

Ничуть не лучше обстоят дела и на западе, где ассигнования на медицину в последние десятилетия очень велики. Но и там, вместо разработанных детально таблиц и рационов по группам мы видим  «труды» вроде проведенного недавно под эгидой Всемирной организации здравоохранения «исследования», выявившего 5 продуктов, поедание которых позволит вам продлить жизнь: капуста, шпинат, чеснок… Интересно, сколько больных почечно-каменной болезнью лягут на операционный стол, объевшись шпинатом по рекомендации ВОЗ?

При этом, например, Институт питания еще в 60-е годы разработал 24 типа пайка для военнослужащих Советской армии, которые позволяли бойцам различных видов вооруженных сил соответствовать поставленной перед ними боевой задаче. Однако в большинстве этих пайков, например, соотношение белков, жиров и углеводов было не оптимальным 1:0,9:4, а примерно 1:1:6. Это позволяло молодому и здоровому организму оставаться сильным и относительно здоровым во время прохождения службы, и даже покрывать за счет избыточного потребления углеводов повышенные энергозатраты, связанные с армейской жизнью. Но вот после 45 лет (то есть среднего срока выхода офицера в запас) такой тип питания (а стереотипы питания одни из самых устойчивых) не обеспечивал, конечно, активного долголетия молодому отставнику. В массовом случае отставной военный был тучен, склонен к апоплексии и редко доживал до глубокой старости.

То есть разработанный по государственному заказу прекрасный рацион обеспечивал именно ту задачу, которую ставил социум.

Не больше преуспела профилактическая медицина и в создании оптимального двигательного режима, который бы сократил статистику возрастных заболеваний. Этим откровенно никто не занимался, хотя различных научных и научно-практических учреждений в данной сфере предостаточно. Социум требовал качественного призывника – и получал комплекс ГТО («Готов к труду и обороне»). Общество желало рекордов – и получало сеть школ высшего спортивного мастерства. Действовало множество спортивных секций – для детей и юношества. Людям среднего возраста и, не дай бог, пожилым оставался только оздоровительный бег под присмотром врача-реаниматолога.

Фактически никакой программы спортивно-оздоровительных мероприятий для «возрастного» контингента просто не было.

Я уже не говорю о том, что с определенного возраста пожилым людям отказывали в хирургической помощи; чуть старше – и уже не клали в стационар, а после 80 лет даже «скорая помощь» разводила руками и говорила: «Ну чего же вы хотите?»

Весьма малыми были шансы для человека промышленной эпохи и самостоятельно составить для себя качественный рацион, оптимизировать двигательный режим, заняться профилактикой возрастных заболеваний.

Впрочем, в недрах промышленного общества все-таки формировалась эффективная геронтология и гериатрия – в СССР в системе 4-го Главного управления Минздрава, где лечили представителей высшего номенклатурного слоя. В данном случае социум поступал вполне рационально – управленец определенного уровня созревал в развитом государстве, каким был Советский Союз, достаточно поздно, к тому времени, когда рядовой трудящийся готовился уже выходить на пенсию. И поддержание работоспособности «геронтократов», как их называли в то время, было вполне оправдано. И совсем не случайно продолжительность жизни высшей номенклатуры была на 10-15 лет выше средней по стране.

Однако мы живем в чрезвычайно интересную эпоху – время смены общественно-экономических формаций, смену промышленной эпохи – на постиндустриальную. И в этом изменении содержится шанс для современного поколения изменить свою природу, в первую очередь – жить несколько дольше.

Но в первую очередь нужно отметить одну, уже четко проявившуюся особенность нового постиндустриального мира – это неравномерность и неповсеместность постиндустриальных изменений общества. И, разумеется, в тех странах и регионах, где преобладающий способ производства остается старым, промышленным, ждать изменений человеческой природы в соответствии с ним вполне бессмысленно. Шанс России войти в число постиндустриальных держав – это шанс моего поколения физически пережить 2020-й год. Это надо понять.

Особенность постиндустриального производства, как оно видится сегодня, в самом начале новой эпохи, заключается в чрезвычайно высоком значении человеческого фактора. В этом смысле ряд производств советского периода, в первую очередь наукоемкие отрасли Военно-промышленного комплекса, несли в себе черты постиндустриальности. В первую очередь речь идет о так называемых «опытных производствах», существовавших при конструкторских бюро; предприятий авиационно-космической отрасли, выпускавших «штучный» высокотехнологичный продукт и ряд других.

Высокая наукоемкость – это целая армия ученых, конструкторов, технологов и рабочих сверхвысокой квалификации (часто с высшим образованием), профессиональная зрелость которых наступает после 40лет и даже позже, то есть приближается к порогу управленцев высшей категории. Что это значит? Например, ранняя смерть от инфаркта директора одного из серийных авиационных заводов стала одной из причин того, что Россия так и не получила вовремя среднемагистрального пассажирского самолета. Или еще проще – ранняя смерть или инвалидизация главного районного хирурга, как правило, сразу дает о себе знать ухудшением медицинской статистики, если не удается сразу найти адекватную замену. А это крайне непросто. Буквально недавно в 53 года умер Андрей Разбаш, и, видимо, те телевизионные проекты, в которых он играл заглавную роль, умрут вместе с ним. Миллион примеров.

Сегодня в ряде отраслей получить квалифицированного специалиста к 40 годам и похоронить его к 58-ми - значит раз и навсегда проиграть конкурентную борьбу. Я же не говорю о том, например, что сегодня в Правительстве РФ, Администрации президента недостаток управленческого опыта становится просто фактором грозы для национальной безопасности. Скажем, последний советский руководитель ОПК Юрий Маслюков считается «выбывшим по возрасту», хотя ему нет даже 70-ти  – по меркам постиндустриального общества человек только-только достиг потолка профессиональной компетентности. Но в современном правительстве после его реформирования даже должности нет, которая бы предполагала эффективное руководство оборонно-промышленным комплексом. Или более простой пример – проблемы авиационной корпорации «МиГ» начались после того, как его генеральный конструктор легендарный Р.А.Беляков тяжело заболел типичным «возрастным» заболеванием и уже не мог руководить корпорацией. Хотя сам по себе знаменитый конструктор - человек исключительных физических данных – четырехкратный чемпион СССР по скоростному спуску. Правда, был им еще в довоенный период. Но абсолютно ненормально, что один из ведущих специалистов в отечественном авиастроении оказался выключен из процесса на несколько лет раньше, чем отпущено природой. И таких примеров можно приводить множество. А вывод один – продолжительность активной творческой жизни «человека постиндустриального» должна быть повышена как минимум до 80-85 лет.

В этом есть даже самый простой расчет. Допустим, творческая зрелость конструктора, когда он в качестве главного конструктора может быть допущен до серьезного проекта, находится где-то в районе 40 лет. В современных условиях срок разработки нового боевого авиационного комплекса приближается к 20 годам плюс никак не меньше должен быть срок службы летательного аппарата, когда проводится регулярная модернизация данной машины. Таким образом 80 лет – это как раз примерно такой возраст, который является оптимальным для конструктора, сопровождающего машину от момента ее «зачатия» до исчерпания ее ресурса и замены на технику следующего поколения. Ну а последние тенденции, согласно которым авиационная техника по продолжительности эксплуатации должна быть сопоставима с продолжительностью жизни человека? Хорошо, лейтенант-летчик, выпустившись из училища, выйдет в запас полковником на той же самой машине. Но кто ее будет обслуживать и модернизировать? Не логично ли, чтобы сопровождение машины проводил тот же конструктор, который ее создавал? Но для этого ему надо продолжать трудиться до тех самых 85 лет или дольше.

Конкретный пример – Николай Захарович Матюк, получивший в 2005 году в возрасте 96 лет премию «Российский национальный олимп» как один из главных конструкторов РСК «МиГ», по-прежнему находящихся на рабочем месте. Он пришел в ОКБ имени Микояна еще раньше самого Микояна, и по-прежнему востребован. Пример наглядный, и далеко не единственный.

Старейшим в мире оперирующим хирургом является Федор Григорьевич Углов, которому в этом году исполняется 102 года. Его коллега Валентин Сергеевич Маят уже не оперирует, но в свои неполных 103 года все еще сохраняет творческую активность. Согласимся, консультация профессора медицины, которому самому больше 100 лет, дорогого стоит.

Естественно, если современное постиндустриальное общество обладает потребностью в использовании длительного профессионального опыта ученых, конструкторов, врачей, управленцев, высококвалифицированных рабочих, то оно должно нести неизбежные издержки – условные затраты на поддержание работоспособности 20-летнего и 80-летнего, очевидно, должны разниться во многие разы. Соответственно, только в развитом обществе прибыль от такого высококвалифицированного труда может перекрывать эти издержки, в противном случае, как в современной Западной Европе будут все чаще раздаваться голоса о неизбежном старении общества, о социальной нагрузке, непосильной для него. Конечно, ведь трудовая активность в Европе прекращается в среднем к 60 годам, и массовое долголетие становится лишь дополнительной нежелательной нагрузкой для экономики, и, в конце концов, экономика победит и научится отправлять «долгожителей» на тот свет быстро и надежно, примерно как в России после 1991 года.

Совершенно очевидно, что долгожителям ближайшего будущего придется платить за свою долгую жизнь. Кто-то сможет это сделать, исходя из накопленного за время трудовой активности капитала. Но навряд ли это будет главным стимулом для продления средней продолжительности жизни. Все-таки главный стимул – это побудить высококвалифицированного специалиста продолжать эффективно трудиться как можно дольше.

В бюрократической системе, где крайне высока конкуренция за «место под солнцем», не может быть создано достаточного стимула для продления жизни, во всяком случае, в массовом масштабе. Этот стимул может создать только высокорентабельное производство с очень высокой долей интеллектоемкости. Здесь должны появиться иные, малознакомые нам стандарты и стереотипы производственных отношений, свободные от примитивной иерархичности, где «плох тот солдат, который не мечтает быть генералом». Здесь важно будет не быстрей пробежать дистанцию, а, наоборот, «бежать» как можно дольше и плодотворней.

Безусловно, необходимо для такой короткой перспективы, как 14 лет, уже четко видеть направления, по которым должна пойти «наука жить долго».

1.                     Изменение качества предоставляемых традиционных медицинских услуг в сторону снижения риска факторов «случайной», «нелепой» «преждевременной» смерти. Этого можно достичь не только благодаря увеличению ассигнований на здравоохранение, но и повышения социального статуса медицины, придания медицинскому ведомству в том числе и директивных функций, направленных на ограничение статистических рисков возникновения смертельно опасных заболеваний. Резкое расширение ассигнований на лечение и профилактику именно возрастных заболеваний.

2.                     Возрождение профилактической направленности медицины, полный отказ от страхового принципа в медицине, по крайней мере, в том виде, в каком он прививается сегодня. Медицина должна быть всеобщей и максимально доступной, а профилактическая работа вестись со всеми, а не с избранными группами населения.

3.                     Возникновение научной и практической «медицины образа жизни», главной задачей которой должна стать оптимизация жизненных стереотипов граждан, самыми простыми из которых являются стереотипы питания; двигательный режим; максимальный отказ от бытовых и профессиональных вредностей; самая широкая (в том числе и принудительная) пропаганда здорового образа жизни.

4.                     Повышение социального стандарта жизни, причем с ориентиром в большей степени не на экстенсивный показатель «уровня жизни», а на интегральные показатели качества жизни.

5.                     Серьезные инвестиции в развитие фундаментальной медицинской и биологической науки, направленные на изучение и использование механизмов старения, возрастных изменений, возрастных заболеваний.

Рваная рана «коммуникативной революции»

Незаметно мы пережили коммуникативную революцию, которая до неузнаваемости изменила нашу жизнь, но еще так до конца и не осознана. Не успели просто еще.

Давайте на секунду вспомним, как непросто было еще 15 лет назад позвонить, скажем, однокурснику, уехавшему в Америку. Заказывался разговор, друзья собирались возле телефона, по очереди – скорей успеть – спрашивали о массе незначащих вещей, пытались сбивчиво рассказать «ну как тут у нас».

Чтобы «отбить телеграмму», надо было идти на телеграф, постоять в очереди, заполнить бланк – кто помнит, еще сравнительно недавно обязательно было заполнять его перьевой ручкой, которую макали в чернильницу.

Можно было запросто пропасть и даже погибнуть, застряв в машине ночью в снегу по дороге с дачи, где-нибудь в 20 километрах от города.

Сев поезд или на теплоход, а тем более отправившись в автомобиле куда-нибудь далеко, вы на день-два-три полностью выпадали из поля зрения друзей и родственников, а прибыв в пункт назначения бежали на переговорный пункт, заказывали разговор и ждали тех 2-3 минут, что отпущено вам для обмена новостями.

В общем, выйдя из дома, человек пропадал из информационного поля Земли.

Сегодня если в течение получаса у вас не звонит мобильный телефон и не приходят SMS-сообщения, вы начинаете проверять, не села ли батарея, не закончились ли деньги, исправен ли?..

Сегодня ваша электронная почта позволяет вам моментально переписываться с любой точкой планеты, причем отправлять не только текст, но и картинку, и звук, и видео. Кстати, и звук, и изображение вы можете получить при помощи того же, лежащего у вас в кармане мобильного телефона, а при минимальном навыке с его помощью воспользоваться из электронной почтой.

Я, конечно, не стану выступать здесь рекламным агентом IT-компаний, количество услуг которых уже так велико, что даже запомнить их не представляется возможным… Стоп!

Это уже очень важно. Когда на исходе Средневековья разразился «Кризис Гуттенберга», то есть появилось книгопечатание и информация стала превращаться в массовую, об изменении самой природы человека еще не говорили. Но уже в середине 20 века появился такой, слегка спекулятивный термин – «третья сигнальная система».

Для тех, кто давно учился в школе, напомню: первая сигнальная система – это система условных и безусловных рефлексов. Говоря более академично, система условнорефлекторных связей, формирующихся в коре больших полушарий головного мозга животных и человека при воздействии конкретных раздражителей (свет, звук, боль и др.) как форма непосредственного отражения действительности в виде ощущений и восприятий.Определил ее так в 1932 И. П. Павлов, он же дал определение и Второй сигнальной системы - по И.П.Павлову: «присущая исключительно человеку система обобщенного отражения окружающей действительности в виде понятий, содержание которых фиксируется в словах, математических символах, образах художественных произведений». Считается, что Вторая сигнальная система сформировалась в процессе общения людей, объединенных совместной трудовойдеятельностью, как средство взаимообмена знаниями. На базе Второй сигнальной системы и возникло человеческое сознание.

Третьей сигнальной системой стали называть письменную речь. Причем не так уж неосновательно, поскольку для нее существует (образовался) и определенный материальный субстрат в головном мозгу, и она имеет свои, абсолютно автономные черты. Скажем, человек может быть лишен второй сигнальной системы (глухонемой), но при этом вполне компенсирует свой физический недостаток за счет письменной речи.

Так вот, во времена Гуттенберга письменная речь еще не занимала в жизни человека столь доминирующего положения, как в современном обществе и, следовательно, вопрос об изменении природы человеческого сознания не стоял. Но несколько столетий книгопечатания эту природу изменили, хотя, конечно, третьего глаза ни у кого не отросло. Но зато выросла гиподинамия от того, что весьма большую часть своей жизни современный человек стал неподвижно проводить за чтением. Совершенно очевидно, что с распространением чтения изменилась психомоторная реакция человека, он стал все чаще общаться с природной средой опосредованно, разглядывая картинки и читая, а не вдыхая ароматы природы непосредственно. Соотношение умных и дураков в человеческой популяции осталось, очевидно, прежним, но среднестатистический дурак сегодня гораздо лучше образован. Еще 500 лет назад человек, умевший читать и писать, считался образованным, а сегодня тот, кто не закончил среднюю школу, считается малограмотным. Сегодня клинический, медицински освидетельствованный дебил, тем не менее, обладает суммой технических знаний и навыков, недоступной его не такому уж далекому предку с профессорским званием.

Естественно, с появлением в самом широком обороте средств массовой коммуникации, интенсивность приобретения различных познаний опять, как и с появлением книгопечатания, возрастает на порядок. Словари, энциклопедии, справочники уходят в прошлое на фоне сетевых поисковых машин. Время на поиск и обработку необходимой информации сокращается до минут и даже секунд. При этом часть информации «ненавязчиво» впихивается в сознание потребителя за счет всплывающих окон, различных информеров и многого другого. Если еще вчера разговоры об «информационном поле Земли» были всего лишь гиперболой либо уделом фантастов, то сегодня – вот оно, это поле, http://www... И дальше по желанию.

Причем процесс еще не закончен, не достиг предела целесообразности и технической решаемости. В самой обозримой перспективе каждый человек будет в состоянии иметь при себе вполне универсальное информационно-накопительное устройство с широкополосным скоростным доступом во всемирную сеть, которое будет сочетать в себе все функции коммуникатора, а также портативного компьютера, телевизионного и радиоприемника, радиомаяка и всего остального. Речь идет о технической задаче 2-3 лет. После чего встанет вполне закономерный вопрос о полноценности (неполноценности) человека, по каким-то причинам лишенного этого универсального коммуникатора.

Может ли все это не влиять на психику человека? Вопрос риторический. Уже вовсю говорят об информационном шуме, об информационной перегрузке, о клиповом сознании и многом другом.

Если вам для того, чтобы освоить самый простой бытовой прибор необходимо потратить от двух часов до двух дней, говорить об информационной перегрузке вполне правомерно. Скажем. Подавляющему большинству людей на мобильном телефоне достаточно двух кнопок (плюс пульт для набора номера). Но ведь в современном телефоне примерно в 100 раз больше функций! И для того, чтобы воспользоваться своими двумя кнопками, необходимо как-то, пусть и по касательной, но ознакомиться и с 99 другими функциями, которые тебе никогда не понадобятся.

Память человека устроена примерно на тех же принципах, что и у компьютера. Но если память компьютера можно расширить, а скорость процессора увеличить, то для биологической памяти человека заложены весьма конечные параметры. Кто не обращал внимания, что старые люди хорошо помнят то, что было давно, и почти не запоминают ничего из настоящей жизни? Но из-за информационной перегрузки современный человек почти перестает усваивать новые знания уже примерно к 40 годам, хотя его ровесник 150 лет назад еще только мог к этому возрасту закончить образование.

Что мы будем иметь на выходе? Скорее всего, гораздо большую распространенность нервно-психических заболеваний, а также органических поражений головного мозга. Еще вчера такой диагноз, как опухоль головного мозга был весьма большой редкостью – сегодня это встречается все чаще, занимая пятое место по распространенности среди всех опухолей. Рост этих заболеваний отмечен в последние 10-20 лет, причем рост заболеваемости ими отмечен именно в развитых странах.

Второе, что должно беспокоить в плане развития болезненных состояний – это самое главное достоинство современной связи – ее доступность. Фактически современный человек оказывается лишен того места, где он недоступен для внешнего мира. Он «на связи» во время обеда и в постели с женой, в ванне и в туалете, в сауне и на даче, в походе за грибами и на морском пляже. Везде. Это очень здорово – с одной стороны, и совсем не здорово с другой.

Так получается, что социально активный современный человек больше не отдыхает, и у него нет личной жизни. Он ложится спать, но его может разбудить звонок с противоположной стороны планеты, где сейчас рабочий день. Вчера я чуть не разбил машину, потому что на левом повороте у меня зазвонил телефон. А сейчас, когда я пишу эту умную статью, моей маме срочно потребовалось узнать, не звонил ли мне сегодня мой старший сын. По другому мобильнику знакомый депутат интересуется, нельзя ли нам встретиться часа через два в нижнем буфете Думы, а в почтовом ящике лежат три письма, на которые желательно ответить побыстрей.

Для компьютерного устройства постановка одновременно нескольких взаимоисключающих задач будет означать сбой. Для человеческого сознания, которое пока малость устойчивей, это постоянный стресс, от того, что перед тобой постоянно стоит серия задач, которые ты просто не в состоянии выполнить одновременно. Каждую в отдельности – легко, а все сразу нет. И нужно постоянно выстраивать приоритеты, что делать, а от чего отказаться, разумеется, в ущерб себе.

Этот постоянный стресс и следующая за ним апатия приводят к формированию определенного стереотипа реагирования, который можно назвать просто – безответственность. Сказать и не сделать. Наплевать. «Проехали».

Особый тип реакции программистов, и вообще IT-специалистов отмечают многие. Но это только потому, что те, кто отмечают, сами еще не вовлечены в процесс, который делает людей такими. Идет время, и такой вот «разорванное», «клиповое» сознание становится вариантом нормы, а позже станет самой нормой.

«Клиповое сознание»

Что это такое, сказать довольно просто. Существует понятие «поток сознания», непрерывное сознание, когда одна мысль логично связана с предыдущей, одно проистекает из другого. Например, вы пишете письмо другу, которого не видели давно и намерены ему многое описать из своей жизни. Вы подробно описываете, одно вытекает из другого, неспешно течет ваша мысль и на выходе вы имеете внутренне логичный, связный текст большого объема.

Теперь представьте, что вы смотрите телевизор – только «врубились» в фильм, начатый с середины, как началась реклама; вы переключаетесь на ток-шоу, с некоторым усилием входите в содержание происходящего – опять реклама; вы возвращаетесь на фильм, но там уже кончилось и показывают редкие кадры авиационных катастроф. Вы получаете разнородную информацию не постепенно, взаимосвязанную между собой, а абсолютно дискретно и вполне случайно. Причем окончание приема данной информации означает и окончание работы с ней. Получив какую-то задачу вы не обдумываете, не носитесь с ней день-два, пытаясь найти решение, а имеете время всего на одну, первичную реакцию, после чего данный «клип» напрочь уходит из вашего сознания, заменяясь другими. Ваше сознание больше не представляет собой поток, но является серией вспышек, между собой никак не связанных.

Фактически речь идет о варианте психопатического сознания, но давайте вспомним, что в медицине норма – это не абсолютное здоровье, а всего лишь средняя величина. То есть широкая, повсеместная распространенность «клипового» сознания может рассматриваться и как массовая психопатизация общества. И с этим нам придется жить, никуда не денешься.

Возвращение третьего глаза

Уже сегодня персональный компьютер для тех, кто постоянно имеет с ним дело – это фактически архив за всю жизнь. Лишиться его – это, в какой-то степени, лишиться памяти. Лишиться доступа в Интернет – это остаться без контактов, без связей, без привычных источников информации, а для весьма большого числа людей – и без куска хлеба. Фактически человек, не пользующийся современными средствами IT-индустрии – это примерно то же, что неграмотный в публичной библиотеке. Речь идет о социальной кастрации, ни много, ни мало.

Естественно, занимая такое большое место в социальной жизни человека, IT-технологии не могут не влиять и на биологическую часть его жизни.

Один простой пример: феномен акселерации (ускоренного роста и полового созревания подростков), начавшийся в 20-м веке сегодня склонны объяснять тем, что широкое распространение искусственного освещения изменило «биологические часы» человечества. Гормон эпифиза, отвечающий за рост и половое созревание, активизируется только под влиянием света, когда проходит с током крови через сетчатку глаза. У примитивных земноводных тот гормон активизировался в «третьем глазу», находившемся не темени. Это было связано с тем, что удлинение светового дня весной должно было вызывать и бурный рост особей. Собственно, этот же механизм сохранился и у высших животных (за исключением постепенно исчезнувшего «третьего глаза»).

С распространением искусственного освещения наступила как бы «вечная весна», и дети стали расти быстрей, обгоняя в антропометрических показателях своих родителей. К середине 20 века биомеханизм акселерации начал было исчерпываться, но тут подоспела эра телевидения – появился постоянно воздействующий на глаз источник освещения, в несколько раз более яркий, чем электрическая лампочка. Одновременно росла освещенность городов – наступил новый виток акселерации, причем в нем явно городские подростки обгоняли сельских.

Сегодня, с распространением компьютеров, сильный источник света приблизился к глазам – от 2-3 метров до 30-50 сантиметров, а время, которое проводит человек за компьютером, стало равняться примерно рабочему дню. Видимо, следует ждать нового витка акселерации, что не так уж опасно, но и активизации под воздействием переизбыточного освещения сетчатки глаза эпифизарного гормона у взрослых людей. Последствия могут быть разными – от полного сбоя биологических часов в организме до акромегалии (непропорционального роста отдельных частей тела). Сегодня молодые программисты уже легко узнают друг друга по специфической комплекции, вызванной многочасовым сидением, упершись носом в монитор. Что в этом от приобретенной изменчивости, а что от небольшого изменения гормонального фона – это вопрос к исследователям, к эндокринологам, а не к футурологам.

В последние годы много говорили об излучении, которое идет от монитора, сконструированного на основе электронно-лучевой трубки. Сегодня все больше применяется плоский экран, но проблема излучения до конца не снята и навряд ли будет полностью снята в будущем. Во всяком случае электромагнитное излучение никуда не денется. Его воздействие неизбежно должно увеличить мутагенность в той части популяции, которая имеет дело с IT-технологиями.

Поскольку полезных мутаций случается примерно 1 на миллиард бесполезных и даже вредных, то вероятность появления полезного генетически закрепленного видового изменения ничтожно мала. Но когда воздействию повышенного мутагенного агента (компьютера) подвергаются никак не меньше 1 миллиарда человек на земле, то к 2020-му году вполне статистически вероятно ждать рождения 2-3 суперменов, чьи приобретенные и генетически закрепленные особенности могут перевернуть жизнь вида homosapiens. А может быть, кто-то из них уже родился и к 2020-му году уже как-то проявит себя.

Но главным механизмом изменчивости вида, конечно, является отбор. Внутривидовый отбор у homosapiensпроходит, надо сказать, чрезвычайно жестко, несмотря на всеобще признаваемый гуманизм.

Очень поздний неолит

Следует отметить, что последние исследования антропологов и археологов здорово поколебали миф о такой уж неизбежной полезности прогресса. В седой древности, где-то в разгар неолита, переход от охоты и собирательства к оседлому земледелию вовсе не сопровождался улучшением качества жизни земледельцев по сравнению с охотниками. Как показывают современные археологические раскопки, жители первых земледельческих поселений гораздо больше болели, были более хилыми и жили меньше, чем охотники-собиратели. Охотнику требовалось куда меньше времени для того, чтобы обеспечить себя всем необходимым, нежели земледельцу, в ту примитивную эпоху вынужденного пахать буквально от зари до зари, получая в результате лишь немного пищи, куда более однообразной, чем у охотника.

Есть даже мнение, что население первых земледельческих поселков было лично несвободным, и находилось в подчинении у охотников, составлявших своего рода первую аристократию. Кое кто считает, что с того времени внутри человечества существовали как бы два подвида – зависимые крестьяне и правители-аристократы, потомки охотников.

И вот эта вечная зависимость работника от живущего своей жизнью аристократа прошла красной нитью через всю историю человечества. Аристократ-феодал, живущий обособленно в своем замке – и крестьянская община, платящая ему оброк, отрабатывающая барщину и право первой ночи. Капиталист в своем отдельном поместье – и рабочие в специально построенных общежитиях, либо в рабочих районах, где жизнь тяжела и бессмысленна.

Пожалуй, впервые только в 20-м веке эта система взаимоотношений, судя по всему, куда более древняя, чем классы и товарное производство, стала меняться, и то не повсеместно. Качество жизни человека, непосредственно занятого в производстве, только в 20-м веке смогло приблизиться к стандартам «хозяев». В СССР, в странах Восточного блока, а затем и в развитых капиталистических странах цена производительного труда стала столь высока, что сделалась способна обеспечить высокий уровень жизни не только потомкам «охотников», но и тем, кто непосредственно производил материальные ценности.

Деревня Цзиньту, расположенная в весьма развитой провинции Гуандун Южного Китая, вблизи залива Бакбо, известна как "деревня долгожителей". Среди 2000 жителей 150 селян в возрасте 80 лет и старше, 95 крестьян в возрасте 90 лет и старше и наконец семерым жителям названной деревни перевалило за 100. Самому старшему жителю этой деревни исполнилось 108 лет. Причем резкий всплеск продолжительности жизни напрямую связан с изменением социально-экономической политики в Китае - в первые дни после образования КНР в деревне Цзиньту проживали только 2 человека в возрасте 80 лет и старше. Теперь почти в каждой семье есть такие пожилые люди. Среди долгожителей немало таких, которые и сейчас ведут активную жизнь, продолжают по мере сил работать, заняты в общественной жизни.

Но для нашей страны прогресс неожиданно закончился, и мы откатились в разряд тех стран, которым на ближайшую перспективу путь к постиндустриальному развитию оказался заказан. Для «энергетической империи» цена высококвалифицированного труда ничего не значит, а, следовательно, ценность человека, в нем занятого, невелика.

Фактически верхушка страны переходит в положение «охотников» и начинает дистанционно управлять «общиной», живущей внутри России – стандарт жизни управленческой элиты является абсолютно западным, точнее постиндустриальным, даже не очень завися от того, где географически в данный момент находится «элитарий» - в Лондоне или Магадане. Они живут по стандартам того, постиндустриального общества, обеспечивая ему необходимое количество энергоресурсов и полезных ископаемых, а также гарантируя относительную стабильность внутри нашей «охраняемой территории». Стандарт жизни рядового гражданина России остается где-то на уровне эпохи, когда «жить стало лучше, жить стало веселей».

Разумеется, при таком раскладе шансы России на постиндустриальное развитие равны нулю, а лично мои шансы среднестатистически пережить 2020-й год тоже очень невелики. То есть шансы на мое личное выживание напрямую связаны со сменой существующего порядка, со сменой общественно-экономической формации – с постфеодального устройства, которое направлено на обеспечение сырьевых ресурсов для общества более высокого уровня (западного) на некую постиндустриальную систему, представляющую собой микст из социализма советского типа, советского же НЭПа и западной демократии европейского типа, интегрированной в мировую систему производства. Причем контуры этой новой общественной системы абсолютно размыты, никем внятно не определены, а, следовательно, и вероятность оформления такой системы на одной шестой части суши не слишком велика. Но это – единственный шанс для моего поколения.

Анатолий Баранов, Форум.мск

ELCOMART  Международная жизнь