Запад и Восток украинской политики

То, что Украина разделена, уже не вызывает сомнений почти ни у кого. Но, забегая немного вперед, можно сделать вывод, что деление это не столько территориальное, сколько психологическое.

Нет, я совсем не о тысячах аргументов "за" и "против", которые ныне в больших и меньших противостояниях сводят людей в кое-где довольно злые споры, не о Тузлах, газе и маяках, молоке и мясе, которые лишь баламутят и отвлекают от основного. Поскольку России, похоже, в современной ее политической направленности до лампочки мысли о Галиччине, а вместе с тем она не особенно рада и региону продонецкому, – она нацелилась на кое-что другое. Итак, кажется, теперь пришло самое время посмотреть на проблему пусть раз с несколько высшей точки обзора, чтобы увидеть, как говорил поэт, больше на расстоянии.

Для начала вспомню одну страницу из украиноведческих исторических исследований, которая для многих проскочила и дальше проскакивает относительно незаметно, поскольку принадлежит к ряду слащавых средств идеализации прошлого Украины, которые от определенного времени надоели повторами не только скептикам и категоричным неприятелям, а даже части адептов из лагеря энтузиастов возвеличивания украинской нации.

Речь идет о часто повторяемой мысли, будто первая в мире Конституция возникшая в среде украинского казачества. Вам понятно почему ее пропускают мимо уха? Думаю, понятно. Диапазон причин широкий – от страха проявлений шароварщины и пустопорожнего перемалывания того, что не осуществилось, вплоть до откровенной ненависти к той странице истории Украины.

Я тоже не идеализирую истории казачества. Каждый здравомыслящий человек, если задумается, из кого то казачество составлялось изначально (в социально-психологическом плане), поймет, что были они в свое время преступниками и бандитами. По крайней мере так их тогда называли те, кто имел власть. И на началах ни одной политической свободы они не искали (да и потом не весьма). Поэтому идеализировать их в этом плане сложно. Но часто суть не заметна без контекста.

Одна из самых демократичных современных Конституций, которая появилась в XVIII столетии и утвердилась очень быстро, возникла тоже не в среде святых угодников. Имею в виду Соединенные Штаты Америки. Общество, которое сформулировало и отстояло этот Основной закон, свыше 200 лет тому состояло из очень похожего типа людей. Спросите, какой я вижу связь между украинскими казаками и американскими пионерами? Конкретные обстоятельства жизни и формы проявления авантюризма были разными. Но их объединяет черта, присущая для всех людей, которые желают иметь общий закон и подчиняться ему, - это повышенная амбициозность, обостренное чувство собственного достоинства и нежелания мириться с насилием над собой. Казалось бы, в "нормальном" обществе качества даже немного асоциальные, но в те времена, как выдается, они сыграли определяющую роль.

Проще говоря – если в обществе (в принципе, наверное, в любой группе людей) преобладает критическая масса лиц, которые не могут мириться с любой персональной властью над собой, то им приходится искать общий закон, которому можно было бы подчиняться. Не соседу, не рабовладельцу, не господину, даже не гетьману или президенту, а прежде всего закону. И по этому проторенному пути шла западная цивилизация в своем социальном развитии в течение веков. В конце концов, любая группа, которая стремится к стабильности, должна выработать для себя общие правила, которым она будет подчиняться. Для общества цивилизованного, определенно, сводом этих правил является преимущественно Конституция.

Если согласиться с этим первым тезисом, то становится очевидно, что для достижения демократии нужно, чтобы в обществе преобладала мысль о желанности этой самой демократии. Простенький вывод. Должно быть достаточное количество свободолюбивых людей, которые бы захотели установить законы равенства. В обществах по типу украинского казачества или новорожденного американского, где бы каждый был готов отстаивать свое достоинство, личную свободу и независимость с помощью оружия, сразу же создавали общие законы. Стихийно и революционным или почти революционным путем. Да и в странах Европы, где Конституции, казалось бы, совершенствовались постепенно, тоже все могут пересчитать факты "преступных", кровавых действий, связанных между собой желанием освободиться и распространить новые знания и полезную информацию, которую социум хвалил бы в качестве позитивной.

Следующий тезис – ощущение желания свободы, связанное не только с личным желанием никому не покоряться, а и с точнейшим пониманием равенства, с информированостю о несправедливости и осознанием того, что можно жить иначе, лучше, с прогнозированием путей улучшения жизни. Поэтому путь к воле каждого лежал и через расширение каналов информирования. Наконец, один из основоположных признаков общественной свободы, которая указана во многих демократических Конституциях, – это свободное распространение информации. Похожее желание свободы распространено и в среде интеллигенции. Пусть не в воинственном виде, как среди упоминавшихся выше оборонцев собственной свободы, но все же довольно активное.

Таким образом объединяем две вещи – нежелание мириться с чьей-либо абсолютной властью над собой, однако согласие жить по уставам принятых всеми на равных условиях законов, плюс понимание несправедливости, осведомленность (иногда и достаточно развитый интеллект). Прибавим понятие критической массы тех людей, у которых в определенный момент развития общества преобладают именно эти черты. Так мы получаем переворот в обществе. В любое время и в любой стране. От Древней Греции до современной Украины.

Что и говорить, вполне очевидно, что критическая масса у нас в стране достигла определенного предела еще на прошлых президентских выборах. Т.е. вольнодумие и свободолюбие есть. Причем по всей Украине, а не только на ее Западе. Разве что благодаря историческим и экономическим обстоятельствам их несколько больше на западе Украины и в просвещенной и экономически самодовлеющей столице Киеве. Вдобавок, здесь больше людей, занятых малым и средним предпринимательством, а посему хорошо осведомленных о "взаимоотношениях с государством". Здесь больше людей, которые уже успели побывать в западных странах и увидеть потенциальные возможности цивилизованного порядка.

Однако речь идет о стремлении к изменениям и о сути самых изменений. Ведь и во времена козачества не все шли в казаки. Большинство повиновалось несправедливым порядкам, которые устанавливались завоевателями, и склоняли голову, которую, если она была преклонена, не срезал ятаган.

Принимая во внимание эту простую теорию во времена выборов президента, можно было поделить избирателей на две категории: тех, которые не хотят коррупции и избирают европейское направление, и тех, которые не склонны ничего менять, или на "ющенковцев" и "януковичевцев". Ныне же, на мой взгляд, деление происходит по более "крутым" критериям, хотя средствами манипуляции нас и далее стараются делить по формальным территориальным признакам на мифические "Запад" и "Восток".

Нынешней предвыборной ситуацией тоже руководят две векторные силы, значительно более мощные, чем на прошлых выборах, и для России выбор между ними будет означать либо дальнейшее господство либо крах, связанный с потерей былого влияния.

Т.е. в ожидании весенних выборов мы в Украине делимся на тех, кто все еще в рабском летаргическом сне стремится к сильной руке, кто бы ее не протягивал (от России, Америки, или от собственных радикалов националистического или коммунистического покроя), и тех, кто хотел бы жить свободно и пользоваться собственными законами. Украина не разделена на регионы, она разделена линией свободолюбия. И та линия не такая уж четкая и видимая, она накатана границами областей.

Другими словами, Россия, стремясь приуменьшить значимость завоеваний нашей революции, четко и уверенно ориентирована во всей своей политике не только на заигрывание с регионами вцелом, а и на тех отдельных представителей всех наших регионов, кто готов верно служить богатому господину, а не жить лишь в свое удовольствие.

А еще результаты выборов могут показать реально процент стремления Украины к свободе и то, насколько достоен наш народ этой свободы... По крайней мере сейчас, согласно некоторым рейтингам, имеем уже почти 30% людей, которые на такую свободу начхали.

Андрей Сосудов

"Львівська газета"