Венечка Ерофеев: судим посмертно?

В Германии незабвенный роман Венедикта Ерофеева превратился в детектив. В Гамбурге продолжается слушание по делу об авторских правах на книгу Венедикта Ерофеева «Москва-Петушки». Истец, наследница авторских прав, сноха писателя Галина Анатольевна Ерофеева, утверждает: в то время как «Москва-Петушки» популярны во всем мире, наследники Ерофеева практически не получают отчислений за авторские права. И ей, пенсионерке-инвалиду, приходится с мужем и тремя детьми ютиться в однокомнатной московской квартире.

В свое время, когда у русского писателя, погибшего от рака горла, не было денег на операцию, его незабвенный роман незаконно и безнаказанно тиражировался. И до сих пор – после смерти талантливого писателя - тиражируется по всему миру...

Эта детективно-трагическая история началась в далеком 1976 году. Тогда «Москву-Петушки» на микропленке вывезли из-за «железного занавеса» в Израиль. Там роман напечатал альманах «Ами», издаваемый выходцами из СССР Владимиром Фроммером и Михаилом Левином.

Журнал увидели во французском издательстве «Альбин Мишель», которое незамедлительно перевело роман на французский, а также продало права на его публикацию в ряд стран. В том числе и немецкому издательству Piper. Покойный ныне Ерофеев, узнав об этом, решил узаконить отношения с французами. А для этого обратился за помощью к своей приятельнице Ирине Делоне, эмигрировавшей в Париж, и, якобы, выписал на ее имя соответствующую доверенность. Нынешняя обладательница авторских прав на «Москва-Петушки», вторая жена сына писателя - Венедикта Венедиктовича, решила навести справки у нотариуса. К Галине Анатольевне права на творческое наследие писателя перешли от покойной тещи Ерофеева-старшего.

Вот тут-то и начался детектив.

– У нотариуса мне сообщили, что никакой доверенности Ерофеев на имя Делоне никто не выписывал, – сообщила Галина Анатольевна нашему корреспонденту, – но если бы она даже и была выдана, то после смерти человека она потеряла бы свою силу. Однако и копию этой доверенности мы так и не видели, хотя «Альбин Мишель» утверждает, что доверенность у издательства имеется. Договор с «Альбин Мишель» существует, но только за подписью Делоне. При этом нигде нет оговорки, что договор подписывается по доверенности. Плюс, на момент иммиграции Ирина Делоне абсолютно не владела французским языком. То есть данный договор не имеет нотариального перевода с ее подписью.

– С французским издательством разбирается ваш парижский адвокат, но в Гамбурге вы судитесь со швейцарским издательством «Kein und Aber»...

– Издательство «Ами» издавало свою версию по фотокопии самиздатовского выпуска, с которого сделали фотокопию на микропленке и вывезли ее в Израиль. И уже с нее напечатали книгу. В этой фотокопии было 1 863 ошибки, которые перешли в перевод.
И вот сейчас, когда мы нашли экземпляр журнала «Ами» с авторской правкой, сделанной рукой Ерофеева, то предложили издателям новую версию, и издатели откликнулись на наше предложение. В плане немецкоязычной «авторской версии» мы подписали контракт с солидным швейцарским издательством «Ammann Verlag». Однако тут случилось невероятное. Конкуренты «Ammann», тоже швейцарцы - ИД «Kein und Aber» - используя полученный на пробу экземпляр, незаконно издал его. Якобы по авторским правам, купленным у немецкого издательства Piper, которое в свою очередь, приобрело их тридцать лет назад у «Альбин Мишеля».

– Вы упомянули, что договор с французами был подписан в 1977 году Делоне на кабальных условиях. В чем их кабальность?

– В том, что все международные права, за исключением территории СССР, на публикацию «Москва-Петушки» принадлежать «Альбин Мишель». При этом они берут себе 50 процентов от всех гонораров, хотя ни у одного литературного агента, даже самого высокооплачиваемого, таких гонораров нет.

Вы пробовали уладить это дело с издательствами полюбовно?

– Когда я стала наследницей, то заказала нотариальный перевод. И направила его во все издательства, где, по моим сведениям, на тот момент издавались книги Ерофеева. Но ни один из них не прислал мне ответа. На днях я получила последние издания «Альбин Мишель» 2000–2001 годов: ни в одной книге не стоит значок «© Венедикт Ерофеев». То есть, издатели даже не считают Ерофеева автором!

 Расскажите о том, как, перешли к вам авторские права?

– По завещанию Венедикта Васильевича, авторские права перешли к его вдове Галине Павловне. А после ее смерти, законной наследницей всего ее имущества, включая авторское право, стала ее мать, теща Венедикта Васильевича Клавдия Андреевна. За пять лет до ее смерти мы начали с ней общаться. До этого она вообще ни с кем не вступала в контакт, не хотела знать моего мужа, сына Ерофеева. Когда со мной она стала встречаться, то поняла, что у Ерофеева есть не только сын, но и внуки. И что - когда-нибудь - авторское право должно перейти, к ним. Поэтому она переписала завещание на меня со словами: «Смотри, чтобы это досталось венечкиным внукам».

 Сколь важным был бы для вашей семьи доход от авторских прав?

– Мне уже ничего не надо, у меня пенсия есть, а вот детям он конечно бы не помешал. На следующий год они идут в первый класс. Им нужно получать образование. К тому, же у нас большая проблема с жильем. Дело в том, что я-то москвичка, и у меня была однокомнатная квартира. И когда я вышла замуж за Венедикта, он стал в ней жить, а затем у нас появились двойняшки - Вера и Женя. Сейчас у нас еще живет венена дочка от первого брака Настя, ей уже 19. Получается, однокомнатная квартира на одну большую семью. Нас поставили на государственную очередь, но сами понимаете... Если бы сейчас были бы деньги от гонораров, то квартиру мы бы просто смогли купить.

– Вы упомянули, что теща Ерофеева не общалась с Венедиктом-младшим. Между ними был конфликт?
– Клавдия Андреевна считала, что ее дочь умерла не из-за своей душевной болезни, – на самом деле она была душевнобольной, у нее была мания полета, – и считала, что ее дочь свела счеты с жизнью из-за любви к Ерофееву. Кроме того, она недолюбливала зятя: «Мол, что это за мужик в доме, который не может забить гвоздя». И этот весь негатив также перешел и на Венедикта-младшего, но перед ее смертью у них наладились отношения. Она стала и Веню принимать, и с детьми мы к ней приезжали; она постоянно ждала нас в гости, и постоянно звонила нам. Ее можно понять: мать, которая на старости лет получила травму, и была очень одинокой.

 А «Москва-Петушки» она читала?

Клавдия Андреевна была пожилым человеком, но довольно образованным. Перед войной она училась в консерватории. Она и пела, и играла на фортепьяно, и очень много читала. Однако достоинства романа «Москва-Петушки» мы с ней не обсуждали.

По словам литературного агента Галины Анатольевны госпожи Дурстхофф, издательский дом «Альбин Мишель» перевел ей за авторские права смехотворную сумму. А необходимая финансовая отчетность покрыта мраком «коммерческой тайны». Как сообщил нашему корреспонденту адвокат Галины Анатольевны Андре Шмидт, ведущий процесс против французского издательства, оно, до сих пор не удосужилось предоставить документы, свидетельствующие о полномочиях Ирины Делоне на подписание договора. Более того: в издаваемых на Западе переводах сделано свыше 2000 смысловых ошибок.

Например, самое употребляемое русское слово из тех букв по-немецком получилось «свиньей». Фразу «И во всем поезде никого-никого? – перевели на немецкий как «И во всем мире никого». «Дума – тяжелая дума ...» по-немецки вышло как «тяжелая душа».
«Не болтай ногами» – по-немецки «не болтай ночами». «… Все сидели слева по ходу поезда.» –по-немецки «все сидели справа по ходу поезда. «Жидовская морда» трансформировалась в Schweinehund (сукин сын или же дословно - свинячий пес).

Галина Анатольевна надеется, что рано или поздно в данном деле будет поставлена точка и справедливость восторжествует. В настоящее время немецкий суд отклонил прошение истца о наложении временного прекращение продажи «Москва-Петушки» от «Kein und Aber» - до окончательного вынесения судебного решения. Суд сослался на то, что это прошение было сделано после окончание трехнедельного срока, в который подобное ходатайство должно подаваться. Когда же это решение будет вынесено, пока не ясно.

Жернова немецкой юстиции весьма аморфны, и дело может затянуться. Шеф издательства «Kein und Aber» Петер Хааг пока отказывается комментировать, как ему удалось издать авторизованный перевод по «липовым» авторским правам.

Александр Павлов, специально для «УК»