Третье рождение Троицкого монастыря (Сумщина)

Отец Симеон, зачем, на Ваш взгляд, вообще нужны монастыри? Люди таким образом просто создают себе удобства для жизни и молитвы?

 Вы не уточнили в своем вопросе «кому нужны?». Но раз Вы спрашиваете монаха, то и отвечу я с точки зрения монаха. Само слово монастырь значит «жилище монаха (или монахов)». Слово же «монах» значит «одинокий», то есть отказавшийся из любви к Богу от мирской и семейной жизни. Однако, «се, что добро или что красно, но еже жити братии вкупе». По-русски это значит: «Вот, что хорошо и что приятно, – это жить братьям вместе».

 Что, например, делать человеку, который хочет всю свою жизнь посвятить Богу?

Если он останется жить в миру, то постоянно будет испытывать на себе давление окружающих его людей: они будут склонять его жить как все, то есть заботясь прежде всего о житейских попечениях и развлечениях, а не о Царствии Божием.

 Если же он полностью уединится, то столкнется, теперь уже внутри себя, с еще более серьезной проблемой, препятствующей ему жить с Богом. В уединении человек неизбежно обнаруживает, что душа его неисцельно поражена греховными склонностями, привычками, леностью и другими страстями и почти всегда побеждается ими. Так человек уже сам оказывается неверным в своем обещании Богу жить свято.

 Из этих двух тупиковых жизненных ситуаций наилучшим выходом является монастырское устроение жизни.

 В монастыре главным занятием является молитва: богослужение в храме и келейное молитвенное правило. Это задает такую доминанту в жизни человека, которая не позволяет ему погрузиться в житейскую суету. В монастыре находится и самое действенное средство против страстей, греховных недугов души. Страсти побеждаются наилучшим образом, когда человек решается жить не по своей воле, а по послушанию своему духовному отцу, и когда жизнь его всецело посвящена служению братьям.

 То есть Вы правильно сказали: монастырь – это удобное средство для жизни и молитвы. Здесь человек избавляется от диктата мира жизнью по монастырскому уставу, а от диктата страстей отсечением своей воли, послушанием.

Вы учились и в Москве и в Афинах, и не понаслышке знакомы с образом жизни русских и греческих общежительных монастырей. В чем их существенные отличия?

 Наш отечественный монастырский устав, так же как и греческий, свои корни имеет в первоначальном монашестве Египта и Палестины. Греки его взяли себе непосредственно оттуда, а мы его взяли от греков. Родоначальник монастырского образа жизни в нашем Отечестве преподобный Антоний Печерский устроил свою жизнь на месте, ставшем впоследствии Киево-Печерской Лаврой, так, как научился этому на Афоне. Возродитель монастырей преподобный Сергий Радонежский установил принципы общежития в своем монастыре, послушавшись совета, который ему в виде личного письма направил Константинопольский патриарх святитель Филофей, бывший игумен Афонской Лавры преподобного Афанасия. Возродители монашеских идеалов преподобные Нил Сорский и Паисий Величковский воплотили эти идеалы в своей жизни и жизни устроенных ими обителей, возлюбив их и научившись им, опять же, на Афоне. А преподобный Серафим Саровский и Оптина – это уже плоды монастырского возрождения, начало которому положил преподобный Паисий. Афон для нас – это во все времена образец монастырского устройства жизни. Поэтому я скажу о том, что сам там видел и что полюбил.

 Вся братия во главе с игуменом посещает все службы суточного круга богослужения. Это, как я уже говорил, – главное дело монаха. Монахи не имеют личной собственности и денег. Прием пищи – только за общей трапезой, посещение которой обязательно для всех. У каждого монаха – своя келья, предназначенная прежде всего для уединенной молитвы. Поэтому келейные чаепития и беседы в ней просто немыслимы. Ни посторонние, ни сами братья в гости друг к другу не ходят, стараясь, насколько это возможно, хранить безмолвие. Регулярно (еженедельно – в знакомом мне монастыре) вся братия собирается вместе для обсуждения насущных общемонастырских вопросов. Все исповедуются у игумена – единственного духовника обители, который избирается самой братией. Поэтому в таком монастыре послушание игумену – это послушание своему духовнику.

 При таком устройстве жизни вся братия чувствует себя и выглядит для посторонних единой духовной семьей, объединенной общей молитвой и общим трудом, общими принципами и общей целью. Цель – та же, что и у всех христиан, – спасение. Но такой общежительный монастырь замечателен тем, что предоставляет каждому брату наилучшие на земле возможности для достижения этой цели, для приобретения залога спасения уже в этой жизни.

Расскажите, когда и как возникла идея возрождения Ахтырского Свято-Троицкого монастыря?

 Монастыри возрождаются не по человеческому хотению, а по промыслу Божию. Так, нам представляется, было дело и с возрождением Ахтырского монастыря. Однажды, когда я еще преподавал в Сумском духовном училище и служил в его храме, меня и моего собрата пригласил к себе послужить на святителя Николая наш студент и друг, служивший священником в селе Олешня.
 Дорога на Олешню из Сум проходит через Ахтырку, и утром 19 декабря мы, выехав за этот город и переехав через Ворсклу, из окна машины увидели заснеженную, покрытую лесом гору с колокольней на вершине. Нас вез наш студент-батюшка, и у него мы спросили, что здесь такое. Здесь был монастырь, – ответил он.

– А теперь?
 – А теперь там ничего нет. Одна колокольня осталась.

 Нам запало в душу это место: пустынное, для монастыря – идеальное во всех отношениях… Но ни о чем конкретно мы тогда не смели и подумать.
 А спустя некоторое время в кабинете у Владыки я увидел картину с прекрасным монастырем на зеленой горе над рекой и не удержался, чтобы спросить – где такой чудесный монастырь? Как это я раньше нигде его не видел? Ведь обычно такие красивые монастыри всем известны.

 – Это в нашей епархии, Ахтырский Свято-Троицкий монастырь.

– А что там сейчас?
 – Ничего. Осталась одна колокольня.

 И тут я вспомнил то, что мы увидели на свт. Николая.

 – Владыко, этот монастырь надо восстанавливать, – сказал я, ничего конкретно еще не позволяя себе подумать.
 – Так монахов ведь нет.
 Через какое-то время состоялся мой постриг. А в душе стала постепенно созревать мысль, что этим монастырем надо заняться, ведь все равно монах должен жить в монастыре, а не в училище, где было тогда наше жилище.

 С чего, собственно, началось возрождение монастыря, в каких условиях вы жили на горе в первое время?

 Возрождение монастыря, как и положено, началось с благословения нашего епископа. По его благословению мы начали туда ездить на разведку, стали заниматься земельными и другими организационными делами. Вот только жить там было совершенно негде. Не удавалось достать даже строительного вагончика для временного жилья. «А вы летом поселяйтесь там в шалаше», – сказал нам как-то Владыка. Я подумал, что он шутит. Но оказалось, что тут проявился один из главных
 даров, который подается епископам: дар пророчества.

 Приближалось лето, и мы решились поселиться в палатке, надеясь на то, что местные жители не позволят священникам долго жить в таких условиях и как-нибудь помогут нам достать вагончик, которых очень много у местных нефтяников. Палатку нам дал во временное пользование командир местного саперного гарнизона Юрий Владимирович Возницкий, спаси его Господи. Но перед самым поселением на горе меня стало одолевать малодушие: как мы там выживем? Ведь там нет даже воды. Если пищей можно запастись на несколько дней и периодически доставлять ее из села или города в рюкзаке (тогда еще у нас не было своего транспорта), то вода нужна постоянно; из реки же вода для питья непригодна, да и не находишься туда по многу раз на день.

 Признаюсь здесь в своем малодушии, чтобы тем более прославить Промысл Божий и чтобы те, кто хочет посвятить свою жизнь Богу, не сомневались, что Бог о них будет всегда заботиться более, чем это смог бы делать любой человек. Мой собрат на мои колебания ответил именно так: Бог поможет. И 28 мая 2002 года мы на горе, на лесной поляне, установили с помощью военных палатку и совершили нашу первую краткую службу: молебен перед всяким благим делом. День поселения мы не выбирали специально, но к большой радости для нас оказалось, что поселились мы в день памяти преподобного Пахомия Великого, отца общежительного монашества. С тех пор мы ежегодно торжественно празднуем память этого святого как покровителя возрождающегося монастыря. И с первого же дня нам стал явственно и чудесно помогать Промысл Божий. В тот же день поселения, к вечеру, приехал на гору человек, ахтырчанин, по имени Валерий, с которым мы познакомились незадолго до этого, но ничего не говорили ему о дате поселения, так как сами о ней еще не знали. Ему в тот день пришел помысл, что надо приехать на гору. Он приехал, увидел нашу палатку, спросил, чем нам помочь, и с тех пор на протяжении трех месяцев почти ежедневно приезжал на гору и привозил воду и все необходимое для жизни на своей машине – до тех пор, пока у нас не появился свой автомобиль.

 Весь май перед поселением не было ни одного дождя и было очень тепло, что придавало нам решимости поселиться в палатке на неопределенный срок. Первый дождь пошел к вечеру нашего первого дня на горе. С этого дня в течение целых двух недель дождь шел ежедневно, сильно похолодало. По тенту палатки громко, в 10 сантиметрах над головой, стучали по ночам дождевые капли. Только чудом старая палатка ни разу не потекла. Готовили мы на костре, во время перерывов между дождями, но вскоре все дрова настолько промокли, что разжечь их было можно, только обильно и часто поливая их соляркой. Все в палатке страшно отсырело. К концу этих двух недель я вдруг почувствовал, что сил сопротивляться холоду и сырости больше нет. Это было утром перед началом службы, а к ее концу впервые за последние дни немного разошлись облака и пробился первый луч солнца. Сразу потеплело и в воздухе, и на душе. Никогда в жизни я так не радовался солнцу, как в тот день. Можно было жить дальше. Так прошел самый первый этап выживания на Святой горе. Следующий же дождь выпал только через два месяца, на праздник Изнесения Честных Древ, когда у нас уже были все необходимые укрытия.

 С первого же дня мы установили неопустительное совершение всех служб суточного богослужебного круга – одно из главных правил всех монастырей. Служили мы под открытым небом, перед входом в палатку. У нас было два аналоя: на один из них мы клали икону и ставили его впереди, а на другой клали книги и так совершали богослужение. Когда шел дождь, аналои ставили внутри палатки и служили там.
  
 В ближайшее после поселения воскресенье на службу пришло много ахтырчан: накануне на всенощном бдении ахтырские батюшки объявили народу, что на горе поселились монахи и что хорошо бы им оказать посильную помощь. С этого дня нам действительно стали помогать, приносить самые необходимые вещи, расчищать вместе с нами лесные заросли, строить навесы, которые мы обустроили под временный храм, трапезную и кухню. Первый навес был готов через месяц после нашего поселения, как раз к празднику Троицы, престольному празднику монастыря. Мы его украсили зеленью, повесили иконы, не было только Святого Престола. Один раб Божий пообещал нам его сделать, но по каким-то обстоятельствам не смог выполнить обещание. А Владыка нам благословил совершить первую литургию в возрождающемся монастыре именно на наш престольный праздник. И вот по милости Божией и по действенности архиерейского благословения, человек, который нам помогал устраивать храм-навес, в ночь с субботы на воскресенье Пятидесятницы устроил нам и временный Престол. Благодаря ему в нормальных условиях смогла совершиться на Троицу первая Божественная Литургия.

 Человек, устроивший нам храм-навес и Престол – имя его Вячеслав – стал одним из самых больших благодетелей монастыря. Великое его благодеяние состояло в том, что уже в июне он стал заботиться о том, где мы будем зимовать. Он нашел нам разбитый, никому не нужный вагончик и своими руками, с помощью других появившихся у нас друзей, привел его в приличный вид и состояние, пригодное для жилья. Все лето, практически ежедневно, он трудился на горе, без всякой оплаты, и благодаря ему у нас появилось жилье, в котором мы смогли перезимовать первую зиму на горе. Зима эта была самой суровой за последние годы, все ее три месяца температура почти не поднималась выше 20 градусов мороза. Отапливали мы свое жилище электрическими масляными радиаторами, но стоило на ночь поставить сумку на пол, как под ней образовывался лед – из-за прекращения циркуляции воздуха. В целом же наш вагончик выдержал морозы, спаси Господи Вячеслава!
 Все наше первое лето мы старались организовать строительство храма, но в августе стало ясно, что у нас есть только одна возможность устроить себе теплый храм – приспособить для этого единственное сохранившееся монастырское здание: полуразрушенную колокольню. В июле, ко дню
 памяти св. князя Владимира по инициативе и с помощью двух Владимиров – сотрудника «Укрнафты» и директора местного газоперерабатывающего завода – на колокольне был установлен святой Крест. А в сентябре в ней начались ремонтно-восстановительные работы, благодаря решению директора ГПЗ изыскать зарплату для бригады строителей. Кирпич нам пожертвовали местные кирпичные заводы, железные перекрытия – нефтяники, остальное мы приобретали сами на пожертвованные деньги. Пять тысяч кирпича ушло на латку огромной дыры в двухметровой толщины стене колокольни. Были вставлены окна, двери, устроены потолок и крыша, сооружена алтарная преграда, постелен дубовый пол. Мы очень надеялись, что к началу зимы сможем войти в новый храм и делали все для этого. Но Господь показал нам, что в монастыре все делается в первую очередь Его Промыслом, и только во
 вторую – человеческими усилиями.
 Зима началась точно 1 декабря. Еще накануне было чуть выше нуля. До самого последнего дня осени мы служили под навесом, обтянутым в сентябре для защиты от ветра полиэтиленом, а готовили и трапезничали под другим навесом рядом. Иногда остатки воды от мытья посуды превращались в лед и тогда мы в чашках вместе с сахаром колотили лед, когда наливали себе чай. Но все это было еще как-то терпимо. А в ночь на 1 декабря, которое пришлось в 2002 году как раз на воскресенье, температура опустилась с нуля до минус четырнадцати. Колокольня же оказалась еще не готовой для совершения в ней службы. Утреню мы отслужили в вагончике, а на литургию собирались как на бой с морозом. Почти все наши прихожане не побоялись этого мороза и также приехали к литургии. В таких боевых условиях была совершена последняя литургия под навесом, самым удивительным храмом в нашей жизни. Никогда мы не забудем служб в нем летом, когда к нашему пению присоединялось пение множества разнообразных птиц. Как птички, которых мы никогда в жизни не видели, прыгали рядом с жертвенником и Престолом, с любопытством разглядывая, что мы делаем здесь, в их лесном царстве. Как к запаху ладана присоединялось благоухание лесных цветов, трав и деревьев. Как постоянно менялся вид стен нашего храма – листва деревьев и цвет неба на горизонте.
 Лишь днем 3 декабря мы смогли подготовить новый храм к службе. Самая первая служба и наверняка самая первая литургия за всю 300-летнюю историю колокольни была совершена в ней на всенощное бдение в честь Введения во храм Пресвятой Богородицы, в ночь на 4 декабря. Таким введением братии в первый настоящий храм возрожденного монастыря Промысл Божий показал нам, что первая наша покровительница, ходатаица, заступница и помощница монахов – это Матерь Божия. Только с Ее сопровождением монахи могут войти в Царство Небесное, символом которого является каждый храм Божий на земле. Только она определяет все главные события в жизни обители иноков, посвятивших свою жизнь Ее Сыну. А чуть более месяца после этого, в Неделю по Рождестве Христовом, наш Владыка совершил освящение нового храма.

 Последний этап выживания нашего на горе закончился с окончанием зимы. Как раз к началу Великого поста оказались готовы для поселения наши новые кельи в колокольне. Настоящие кельи, настоящий храм – все это воспринимается как Великая милость и Великий дар Божий, после того как долго и тяжело ты живешь в условиях, лишенных всего этого.

 На Великий пост мы отпустили наших строителей и смогли отдохнуть от стройки и сосредоточиться на внутренней монашеской жизни. А затем была наша первая на горе – и потому незабываемая – Пасха. А потом – и первая годовщина возрожденного монастыря, отмеченная торжественным всенощным бдением в честь преподобного Пахомия Великого.

 Во всех ключевых событиях в истории возрождения нашего монастыря прослеживается один и тот же факт: событие всегда происходило независимо от каких-то наших стараний: Господь сам посылал необходимую помощь, необходимых людей, необходимые средства, Сам определял сроки событий. Все, что, по нашему мнению, требовалось с нашей стороны для неоставления нас Промыслом – это исполнение главных монашеских обязанностей: молиться и трудиться, неопустительно совершать все службы и выполнять оставленный нам святыми отцами устав монастырского жительства.

 Что представляет собой  монастырь сегодня и из чего состоит рядовой монастырский день?

Сейчас монастырь представляет из себя братию из шести человек, которая совершает свои службы в храме колокольни и трудится по поддержанию монастырской жизни и благоустройству обители. Строительными работами занимается наша бригада строителей из трех человек. Кроме колокольни мы теперь за няли и отремонтировали бывший полигон для испытания антенн, который был устроен на горе рядом с колокольней местным заводом «Промсвязь» в советские времена. Там мы устроили трапезную, кухню, мастерскую и кельи. Вся гора с окрестными землями – всего 30 гектаров – передана нашему монастырю, пока на правах долгосрочной аренды. Рядовой день начинается в половине пятого утра. Братья совершают краткие келейные молитвы и в пять собираются на полунощницу. Затем служится утреня и литургия. После службы начинаются послушания. Если день не постный, послушанию предшествует легкий перекус – чай или молоко. Обед в час дня. Затем  продолжение послушаний. В пять служится вечерня. После нее – ужин. После ужина служится повечерие. И затем расходимся по кельям, в которых совершаем келейное правило, читаем и отдыхаем.

Расскажите вкратце о насельниках. В чем конкретно проявляется монастырское братство?

 Сейчас в числе братии два иеромонаха включая наместника, один диакон, один трудник, один пономарь и один певчий. Последние два брата пока не определились с жизненным выбором, но помогают монастырю и живут согласно монастырскому уставу. Пономарь Константин также выполняет послушание по уборке храма и моет посуду, а певчий Алексей является также и нашим поваром. У каждого брата, в общем-то, по нескольку послушаний. Мой собрат иеромонах Смарагд служит все седмичные службы, смотрит за порядком в храме, заведует трапезной, принимает паломников, печет просфоры. Диакон Сергий отвечает за всю технику в монастыре и водит машину. Наместник заботится об обеспечении монастыря всем необходимым для жизни и продолжающейся стройки.

 Монастырское братство проявляется в единодушии братьев. Все мы согласны в наших целях и идеалах, в принципах устройства нашей монастырской жизни. Все важные вопросы мы решаем сообща на наших собраниях. Конечно, у нас, как и у всех людей, бывают искушения, немощи и недоразумения, так что бывают и взаимные огорчения. Но дважды в день, утром и вечером мы просим друг у друга прощения и стараемся, чтобы с помощью благодати Божией, солнце не заходило в гневе одного брата на другого. И до сих пор Господь нас не посрамлял в нашем уповании на Его помощь в поддержании братской любви и согласия.

Как жители Ахтырки отнеслись к возрождению обители, помогают ли монастырю?

 Если бы не помощь жителей Ахтырки, нам бы не удалось сделать ничего. О выживании на горе и, тем более, о восстановительных работах, не могло бы быть и речи. О некоторых ахтырчанах я уже рассказал. Но всех упомянуть здесь невозможно. Нам помогают, насколько это в их силах, все руководители района, города и ахтырских предприятий. Множество ахтырчан вносят свои пожертвования на восстановление монастыря. Особо нам хотелось бы поблагодарить наших постоянных прихожан, которые не только с нами молятся во все праздничные дни, ни и помогают нам в нашей повседневной жизни, заботятся о нуждах монастыря и беспокоятся о каждом брате как о свом собственном члене семьи. И мы, поэтому, ощущаем их членами нашей духовной семьи. Так, друг за друга молясь и оказывая взаимную поддержку, миряне спасаются вместе с монахами, а монахи могут продолжать свои труды по возрождению монастыря.

В чем, на Ваш взгляд, идеал монашества, в полном уединении, или в деятельном милосердии?

 Ни то, ни другое не является идеалом монашества, а является только средством осуществления монашеского идеала. Идеал же этот наилучшим образом сформулирован в знаменитых словах преподобного Серафима Саровского о цели христианской жизни. Идеал монаха – поселить в своем сердце Бога, стать другом Божиим, стяжать благодать Святого Духа. И то, что способствует достижению этого идеала, то и является идеальным средством спасения – будь то уединение, будь то деятельное милосердие. К этой основной истине необходимо только добавить, что на практике должны применяться все спасительные средства, но в правильной последовательности. Так, сам преподобный Серафим сначала долго уединялся, а затем деятельно проявлял свое милосердие к приезжавшим к нему людям. Так и современный монах сначала обязан научиться молиться в келье и бороться со страстями в своем собственном сердце, живя при этом вместе с братьями в одной обители и служа им и упражняясь в смирении пред ними. Только после этого он сможет оказаться полезным мирским людям. Полезным именно той помощью, которою мир может получить только от монаха, по слову великого учителя монашества преподобного Иоанна Лествичника: «Свет инокам – ангелы, а миру – иноки».

Брал интервью В. Панкратов

Инф.pravoslavie.sumy.ua