Италия как симптом

Европа в тупике демократических выборов.

Finita la comedia – такими словами Сильвио Берлускони мог бы подвести итог избирательной кампании. Комедия выборов закончена. Яркое шоу одного актера закрыто. На смену харизматическому лидеру, мультимиллионеру, экспансивному, порой провокативному оратору, оригинальнейшему политику, возможно, крупнейшему в Италии после Муссолини, приходит человек, напрочь лишенный какой-либо нестандартности, живое воплощение евробюрократии.

Дуэль между этими двумя политиками – едва ли не главная интрига итальянской политики последнего времени. Романо Проди уже второй раз наносит Берлускони на выборах сокрушительный удар. Первый раз это случилось десять лет назад, тогда Проди стал премьером впервые, правда, ненадолго – раздоры в правящем лагере быстро лишили его кресла.

Впрочем, «сокрушительным» поражение Берлускони можно назвать лишь с известной натяжкой. Парадоксальное избирательное законодательство привело к тому, что, проиграв коалиции Проди менее одной десятой процента (население маленькой итальянской коммуны где-нибудь в Альпах или Апеннинах), «Дом свободы» Берлускони будет иметь в Палате депутатов 277 мест, тогда как соперники - 341. Принятая прошлой осенью поправка позволяет победившей силе получать все голоса, отданные за партии, не прошедшие через избирательный барьер. Так решили избавить Италию от ее полувекового недуга – нестабильности правительств, порождаемой отсутствием парламентского большинства. В Сенате же, где принцип распределения мест иной, коалиция Берлускони уступает «Союзу» Проди всего два мандата. Но их бы не было, не поддержи Берлускони на свою голову другую поправку, по которой голосующие за границей итальянцы имеют в Сенате шестерых представителей. Четверо из них теперь – его противники.

Надо сказать, что все опросы сулили левоцентристам убедительное преимущество. То, что правые проиграли с минимальным разрывом – целиком и полностью заслуга Берлускони, который в последние недели буквально бросился на амбразуру, без устали мотаясь по предвыборным митингам, дискутируя в теледебатах с жаром и пылом, нехарактерными для семидесятилетнего старика. Кстати, Проди моложе его всего лишь на три года, так что одного пожилого лидера сменяет другой - не лучшая примета для стагнирующей страны.

Ввиду ничтожного разрыва между двумя основным силами, Берлускони уже поспешил предложить создать правительство «большой коалиции» - по образцу немецкого. Но Романо Проди с не меньшей поспешностью отверг это предложение, не оставляя никаких шансов побежденным.

Что ж, подведем итоги пятилетнего правления Сильвио Берлускони. Самое любопытное заключается в том, что почти все свои предвыборные обещания он выполнил. Были снижены многие налоги, проведена пенсионная реформа, введено новое трудовое законодательство (аналог того, что вызвало нынешние беспорядки во Франции). Однако все меры его правительства, рассчитанные на стимулирование деловой активности, не привели к задуманному результату. Италия оказалась единственной страной в Евросоюзе с нулевым ростом экономики. Удивительно, но под руководством миллиардера, адепта свободного рынка, специально ушедшего в политику, дабы противостоять наступлению левых, все пять лет в экономике наблюдался застой. Берлускони не стал Рейганом или Тэтчер, породившими предпринимательский бум.

Шумливый и эгоцентричный политик вызывал у итальянцев раздражение вкупе с насмешками. Будучи в прошлом году в Италии, я был немало удивлен множеством анекдотов про Берлускони, рассказываемых по поводу и без повода. Тот факт, что он является медиа-магнатом, вызывал у левых особенное раздражение. На протяжении всей своей политической карьеры Берлускони подозревался в использовании своего влияния в СМИ. Многие журналисты и политики даже сделали карьеру на подобных «разоблачениях». Но избирательная кампания доказала - в демократическом государстве никакие деньги не способны оказать решающего влияния, если законы равны для всех. Леволиберальным кругам удалось загнать Берлускони в такие рамки, что он оказался совершенно бессильным что-то всерьез противопоставить своим оппонентам. Апофеозом этой охоты на олигарха стал его демарш на ТВ, когда он покинул телепрограмму в прямом эфире, обвинив ведущую в предвзятости.

Несдержанный на язык правый политик оказался излюбленной мишенью для европейских журналистов, в массе своей левых по определению. Притчей во языцех стало его препирательство с журналом The Economist, который Берлускони называл не иначе как The Ecommunist. В конце концов в лагерь противников премьера перешли даже такие солидные буржуазные издания как Financial Times и Newsweek. Короче говоря, он совершил ошибку, пытаясь сидеть одновременно на двух стульях – медиа-олигарха а ля Гусинский и публичного политика. Такое сочетание неизбежно порождает подозрения и неприязнь.

Сегодня страна очевидно расколота. Формирование некоалиционного правительства – явное пренебрежение мнением половины избирателей. Внутри «Союза» Романа Проди - острейшие противоречия, которые уже приводили к его досрочной отставке. Основные программные положения «Союза» направлены против гибкого рынка труда, что вряд ли оживит и без того стагнирующую итальянскую экономику. Предложения некоторых сил коалиции легализовать однополые союзы способно взорвать отношения официального Рима с Ватиканом, и так уже косо смотрящего на обещание Проди приравнять сожительство к зарегистрированному браку.

Во внешней политике «Союз» намерен порвать с проамериканской позицией Берлускони, немедленно вывести итальянский контингент из Ирака. У Буша, таким образом, в Европе остается только один союзник – Блэр. Вряд ли сохранятся и нынешние дружеские отношения Рима и Москвы. Поездки Путина на личную виллу итальянского премьера останутся в прошлом. Словом, непростая победа Романа Проди сулит Италии непростое будущее.

Но выборы в Италии продемонстрировали и нечто большее – кризис привычных форм демократии. Начался он еще с электорального скандала в Америке в 2000 году, когда только суд после долгих разбирательств установил имя победителя. В Европе его симптомы стали очевидны во время провала референдумов по европейской конституции во Франции и Нидерландах. Впрочем, выход в 2002 году во второй тур экстремиста Ле Пена – также подтверждение неустойчивости существующей политической системы. Далее - Германия, где парламентские выборы не выявили безусловного победителя, и возникло правительство противоестественного союза правых и левых, не способное на решительные действия. Теперь в Италии Сильвио Берлускони требует пересчета всех голосов и не признает официально объявленных итогов. Его сомнения подкрепляют известия о найденных на помойке мешках с избирательными бюллетенями.

Лучшей иллюстрацией кризиса демократии в современной Европе явились беспрестанные бунты во Франции. То в пригородах жгут автомобили добропорядочных граждан, то студенты и профсоюзы захватывают улицы и университеты, мешая занятиям и угрожая всеобщей забастовкой. Правительству приходится капитулировать перед толпой и откладывать в долгий ящик жизненно необходимые реформы. «Постисторическая» Европа не способна к решительным действиям. Демократия превращается в пародию на саму себя, приводит к путанице и хаосу. Стремление к согласию и консенсусу вырождается в нерешительность, безволие, нежелание и неумение что-либо менять, даже под угрозой коллапса. А благое намерение усовершенствовать избирательную систему привело к тому, что одна десятая процента приравнялась к семидесяти местам в парламенте.

Впрочем, чересчур драматизировать ситуацию не стоит. Европейская демократия переживала и гораздо более серьезные кризисы, но выходила из них окрепшей, хотя и изменившейся. Интересно – какой она станет после нынешнего?

Максим Артемьев, "GlobalRus.ru"