Почему Россия дает отпор США?

Вдохновленная нефтяными доходами, Москва вновь обретает радость говорить "нет".

По сообщениям, некоторые американские чиновники в последнее время высказывали предположение, что угроза оказаться в постыдном положении чужака, когда лидеры G8 приедут к нему в июле, может способствовать привлечению российского президента Владимира Путина на свою сторону в вопросе о санкциях против Ирана из-за его ядерной программы. Но этот неоправданный оптимизм восходит к эпохе Бориса Ельцина, когда новая демократическая Россия занимала подчиненное положение по отношению к Западу. Если кому-то нужны другие доказательства того, что времена изменились – и, возможно, возвращаются к антагонизму эпохи холодной войны – достаточно было послушать в среду обращение Владимира Путина к нации.

Российский президент ясно дал понять, что считает себя главой поднимающегося государства, отринувшего деградацию 1990-х годов и осознающего свои интересы даже там, где они пересекаются с интересами Вашингтона. Он также призвал увеличить инвестиции в российскую военную промышленность, подчеркнув, что "говорить о конце гонки вооружений преждевременно".

Обращение было очевидным ответом на недавнюю критику Москвы со стороны вице-президента Дика Чейни, касавшуюся демократии и использования энергии как геополитического оружия. При всех преувеличениях обращение продемонстрировало, до какой степени администрация Буша обращает свои сигналы к России, которой уже не существует.

Заметнее всего контраст между все более уверенной позицией Путина в отношениях с США и уступчивостью Бориса Ельцина. Ельцин всегда был популярнее на Западе, чем в родной стране, особенно когда его соотечественники ощутили последствия его реформ для своего уровня жизни и увидели, как за пять лет их страна в геополитическом смысле превратилась из сверхдержавы в безобидного пьяницу.

Именно при Ельцине Россию впервые пригласили в G8 – не из-за ее экономической мощи, а в качестве символического жеста, усиливающего позиции Ельцина на родине в противовес коммунистической оппозиции. Путин же в июле будет принимать саммит "восьмерки" в Петербурге как лидер второго в мире крупнейшего производителя нефти в момент, когда ситуацию в международных отношениях определяет борьба за доступ к углеводородному топливу.

Не считая себя непременным союзником Запада, Путин готов противодействовать США по ряду вопросов, от Ирана до "Хамаса". Нежелание России поддержать американо-европейскую стратегию угроз Ирану санкциями является не просто побочным продуктом ее недальновидных опасений за свои инвестиции в эту страну. Оно отражает мнение, что американское влияние враждебно интересам Москвы, особенно в государствах бывшего СССР. Противодействие этому влиянию превратилось в самоцель, хотя объединение с Ираном, тоже крупным производителем нефти, значительно усиливает потенциальное влияние России, особенно в Азии.

Россия не только блокирует попытки угроз санкциями против Ирана, она также планирует продать ему высокотехнологичные ракеты "земля-воздух", которые помогут Тегерану защитить воздушное пространство от любых атак. Москва установила также стратегическое партнерство с Пекином, которое крепче, чем было в годы холодной войны, когда Вашингтон умело использовал разногласия между двумя странами. Сотрудничество в сферах энергии и безопасности достигло нового уровня, и сегодня представляется, что Шанхайская организация сотрудничества, созданная Россией и Китаем для усиления своего влияния на государства Центральной Азии, планирует в июне принять Иран в качестве полноправного члена.

Разница между эпохами Ельцина и Путина основана не только на внешнем различии лидеров: повышение мировых цен на нефть на 400% с тех пор, как Ельцин ушел со своего поста, открыло целый мир возможностей перед российской внешней политикой. Ельцин был главой когда-то великой державы, погрязшей в нищете и зависимой от подачек МВФ.

Путин руководит процветающим нефтяным государством, в прошлом году заработавшим на экспорте нефти примерно 113 млрд долларов (и еще 30 млрд долларов на экспорте газа). Именно поэтому рост мирового спроса на нефть, порожденного экономическим ростом, является плохой новостью для российских демократов, прозападных политиков в странах бывшего СССР и администрации Буша, добивающей от Москвы поддержки по Ирану.

Тони Кейрон, “InoPressa”