Удачный опыт

В страны ЕС, которые открыли свой рынок труда для мигрантов из Восточной Европы, приехало в десятки раз больше людей, чем ожидалось. Вопреки опасениям скептиков европейской экономике это пошло только на пользу

Лондон сегодня полон такими, как Томаш и его сестра Моника. Еще летом 2004 года в супермаркетах резко обновился состав продавцов. Смуглые, с восточными чертами лица Али, Мехмет, Самира и Зухра куда-то пропали, а их место заняли светлоглазые и светловолосые Адам, Лех, Данута и Моника. Польские имена и акцент почти мгновенно стали типичными в лондонской сфере обслуживания, а чуть позже — и по всей Британии. Сегодня, два года спустя, заказывая кофе, нанимая уборщицу или вызывая сантехника, житель Британии, скорее всего, столкнется с недавним трудовым мигрантом с востока — одним из более трехсот тысяч восточноевропейцев, которые после расширения Евросоюза — 1 мая 2004 года — приехали сюда в поисках лучшей доли. Этого дня в Западной Европе опасались многие. Политики, экономисты, журналисты, профсоюзы, да и простые обыватели «старой Европы», всерьез опасались, что сразу же после расширения ЕС сюда устремятся сотни тысяч восточноевропейцев, готовых работать за гроши и отнимающих рабочие места. Поэтому двенадцать из пятнадцати стран «старого ЕС» ввели ограничения на миграцию рабочей силы из новых стран-членов.

Страны с зарегулированными рынками труда требовали сохранить для приезжающих из Восточной Европы прежние правила: они могут работать только при наличии соответствующих разрешений. Еврокомиссия согласилась на отсрочку решения вопроса (срок переходного периода — семь лет). Пока свои рынки труда для восточноевропейцев открыли лишь Великобритания, Ирландия и Швеция, решив, что мигранты пойдут на пользу гибким рынкам труда. В самом деле, менее чем за два года в эти страны перебрались более пятисот тысяч человек из Восточной Европы (значительно больше, чем предполагалось до расширения ЕС), однако никакой катастрофы не произошло. Наоборот — эксперимент оказался весьма успешным.

Переселение народов

Трудовые мигранты буквально наводнили Британские острова. В начале 2004 года британский замминистра внутренних дел Тони Макналти, курирующий вопросы миграции, заявил, что в страну ежегодно будут въезжать от пяти до тринадцати тысяч человек из новых государств ЕС. Критиковавшие правительство консерваторы называли более высокие цифры — до семидесяти-восьмидесяти тысяч в год. В реальности приток оказался еще более масштабным: с мая 2004-го по декабрь 2005 года в страну въехали триста двадцать девять тысяч мигрантов. К апрелю 2006 года эта цифра, как ожидается, достигнет четырехсот тысяч. То есть ежегодно в Британию из новых стран ЕС въезжают двести тысяч человек.

Немало восточноевропейцев приехало и в соседнюю Ирландию — за двадцать месяцев с момента расширения ЕС сто шестьдесят тысяч мигрантов (около девяноста тысяч в год). Для страны с населением 4,8 млн человек это очень много — сегодня на приехавших из новых государств ЕС приходится 2,4% всех жителей трудоспособного возраста. В Швецию же за полтора года приехали всего десять тысяч человек. «Британия и Ирландия — англоязычные страны, а английский — самый популярный из иностранных языков в Восточной Европе. Вакансий в этих странах больше, чем в Швеции. Работу найти проще. Уволиться, в случае необходимости, тоже. Плюс в Лондоне, Манчестере и Дублине уже были общины из представителей восточноевропейских стран, на которые новые мигранты могли полагаться на первых порах», — комментирует ситуацию старший научный сотрудник Центра миграции, политики и общества (Compas) Оксфордского университета Мартин Рус.

Основным поставщиком мигрантов стала Польша — самая населенная из новых стран ЕС с уровнем безработицы, превышающим восемнадцать процентов. По официальным данным, менее чем за два года на Британские острова приехали двести семьдесят тысяч поляков (две трети — в Британию, треть — в Ирландию). Большое количество трудовых мигрантов прибыло из Литвы, Словакии и Латвии (из Чехии, Венгрии, Эстонии и Словении — значительно меньше).

Молодые восточноевропейцы — 83% мигрантов составляют люди 18–34 лет — особенно на первых порах готовы браться за любую работу, даже если уровень их образования и навыков позволил бы заниматься чем-то более квалифицированным. При% E0вшая в Лондон из Таллина после окончания университета (специальность по диплому — «маркетинг и реклама») двадцатидвухлетняя Ирина Черняк поначалу работала в агентстве недвижимости и магазине. Однако через несколько месяцев смогла найти работу по специальности, сейчас занимается маркетинговыми исследованиями и, как признается, в целом довольна: «В Эстонии найти такую работу сразу после университета было бы сложнее», — говорит Ирина.

Разная миграция

Вопреки мрачным прогнозам противников открытия границ, миграция не привела к экономической катастрофе. В феврале 2006 года Европейская комиссия опубликовала отчет, в котором оценила эффект миграции с востока на запад Евросоюза как «исключительно положительный». Передвижение населения других стран способствовало экономическому росту. В то же время оно не привело к увеличению безработицы и повышению выплат социальных пособий в тех странах, куда устремились иммигранты. Приехавшие не отнимали работу у местных жителей, а заполняли существующие вакансии.

Как свидетельствуют данные британского минтруда, с мая 2004 года общая доля занятых в экономике выросла почти на три процента. Чиновники объясняют это тем, что многие восточноевропейцы, ранее работавшие в стране нелегально, вышли из тени и зарегистрировались. Социальные пособия в Британии получили лишь 1200 из 300 тысяч мигрантов. Выступая в начале 2006 года по поводу миграции, премьер-министр Великобритании Тони Блэр похвалил восточноевропейцев за высокую трудовую этику, которой очень довольны работодатели страны. «Мы открыли ворота для тех, кто хотел работать, и новые мигранты показали, что они действительно едут для того, чтобы работать и увеличивать благосостояние», — заявил он. В Британии и Ирландии существуют сотни тысяч вакансий, которые не заполнялись годами, особенно в отдаленных сельских районах. Обычно вакансии, которые не устраивают местных жителей, — строители, водители автобусов, сельскохозяйственные рабочие. По данным британскогоминтруда, в гостиницах и ресторанах нашли работу двадцать четыре процента новых мигрантов, в сельском хозяйстве — четырнадцать, в строительстве — девять, в пищевой промышленности — восемь процентов. Средний заработок приехавших составил 7,9–10,5 доллара в час — чуть выше британской минимальной зарплаты (7,9 доллара в час). Даже за небольшими по местным уровням заработками мигранты готовы ехать в самые отдаленные уголки страны. На начало 2006 года восточноевропейцы составили более полутора процентов всех занятых в Северной Шотландии, Западном Уэльсе и в сельских районах Восточной Англии.

На запад едут и профессионалы. Тридцатитрехлетний врач из венгерского города Мишкольц Имре Бун в начале 2005 года получил письмо от британских хедхантеров. Они приглашали его на собеседование в Будапешт. После того как Буну предложили работу, он провел три месяца на специальных подготовительных курсах по медицинскому английскому, которые оплачивал его будущий работодатель. Сейчас он работает в больнице St. Mary’s в Лондоне — одном из учреждений британской государственной системы здравоохранения NHS. Компании по набору персонала сообщают об огромном количестве заявок на поиск в странах Восточной Европы профессионалов — врачей, архитекторов, финансистов, инженеров.

Среди мигрантов есть и предприниматели. Одна из особенностей интеграции мигрантов в Британии — многие из них открывают свой собственный бизнес. Доля предпринимателей среди приезжих почти вдвое выше, чем среди местного населения. В Лондоне активно растут бизнесы, либо обслуживающие новых мигрантов, например, продуктовые магазины с польскими, литовскими и венгерскими продуктами, либо предоставляющие им рабочие места — строительные компании, фирмы по ремонту автомобилей и электрооборудования.

Однако найти работу удается не всем. Около пятнадцати процентов приезжающих в Британию и Ирландию через несколько месяцев возвращаются домой. У «стены плача» рассказывают истории о нечестных работодателях, отказывавшихся платить, о проблемах, связанных с поисками жилья, и сложностях с открытием банковского счета. Так как новым мигрантам закрыт доступ к социальным льготам, они не могут сразу после прибытия в страну воспользоваться приютами для бездомных или искать вакансии в государственных центрах занятости.

Напряжение падает

Отток рабочей силы на Запад пошел на пользу и тем странам, откуда выезжают мигранты: практически везде стала сокращаться безработица. «Возможность уехать в Британию или Ирландию сняла напряжение с рынков труда в Польше, Словакии и странах Балтии. Особенно в депрессивных регионах — там, где закрылась тяжелая индустрия и работу найти сложно. Миграция сократила общий уровень безработицы и привела к тому, что работодатели стали больше ценить своих сотрудников, которые, если их не устраивают условия работы, могут отправиться в Дублин или Ньюкасл. Поэтому в этих странах растет зарплата и улучшаются условия труда», — говорит главный экономист Лондонского центра европейской реформы Катинка Бариш. Уровень безработицы на востоке Европы не будет снижаться бесконечно. В бывших соцстранах существует большое количество безработных, которым сложно найти вакансию даже при низкой безработице. В основном это люди старше сорока пяти лет, прежняя квалификация которых перестала быть востребованной в связи с закрытием тяжелой индустрии, а новые навыки им получать трудно. Отъезд молодежи, особенно из некоторых секторов, привел к формированию локального дефицита работников. В результате Польша и страны Балтии вынуждены завозить рабочих и строителей из Украины, Белоруссии и России. Например, сегодня на Гданьской судоверфи, где зарождалась польская «Солидарность» (независимый самоуправляемый профсоюз. — «Эксперт»), почти треть работников — украинцы.

Мобильность европейцев значительно увеличилась, а рынок труда становится конкурентным и гибким. Это приближает ЕС к давней заветной цели — конку- ренции с очень мобильным рынком труда США

Миграционный поток привел к перекраиванию экономической карты Европы. С расширением ЕС в восточноевропейских странах произошел бум малобюджетной авиации. Ирландская авиакомпания Ryanair сегодня совершает рейсы в пятнадцать городов региона, а британская Easyjet — в четырнадцать. Самолетами этих и конкурирующих с ними местных авиакомпаний на запад отправляются трудовые мигранты, а на восток — туристы и заработанные мигрантами деньги. «Я каждый месяц отправляю родителям четыреста долларов. Благодаря этому они смогли перестроить дом и позволить себе более высокий уровень жизни», — рассказывает двадцативосьмилетняя Малгожата Мотшицка из польского города Легница. По оценкам лондонского центра Economist Intelligence Unit (EIU), суммарный объем денежных переводов из Британии и Ирландии в Польшу в 2006 году составит 6,5–7 млрд долларов. Часть этих доходов будет потрачена на потребление, часть — на инвестиции. Малгожата приехала в Лондон в сентябре 2004 года и нашла работу в солярии. Спустя год Мотшицка, имеющая диплом Вроцлавского университета, стала менеджером салона. Сейчас она откладывает деньги, чтобы через несколько лет вернуться домой и открыть свой собственный солярий, под который собирается отвести первый этаж перестроенного родительского дома.

Вакцина от мультикульти

Восточноевропейская миграция пришлась Западной Европе очень кстати еще и из-за появления здесь доморощенного исламского фундаментализма. «Европейцы неожиданно для себя осознали, что некоторые меньшинства не хотят ассимилироваться в местное общество. Поэтому многие из них предпочитают, чтобы новые мигранты были белыми и немусульманами. В идеале — чтобы они были тоже европейцами, выросшими в христианской традиции. Именно таких мигрантов Западной Европе могут дать Венгрия, Польша или Литва. Западные европейцы стали рассматривать восточноевропейских мигрантов как полезную вакцину. Они решают экономические проблемы, но не нарушают сложившуюся культурную среду, так как в целом придерживаются тех же ценностей», — считает Мартин Рус.

Такие настроения уже находят отражение в миграционной политике европейских стран. Та же Британия в начале марта объявила о новой балльной системе оценки мигрантов, которая практически закроет дорогу для низкоквалифицированных мигрантов из-за пределов ЕС. Этим недовольны, например, индийская и пакистанская общины, однако, согласно опросам, более восьмидесяти процентов избирателей считают, что в страну нужно пускать лишь высококвалифицированных специалистов.

Восточноевропейские мигранты часто попадают в уже сложившиеся диаспоры. Например, еще до 2004 года в Британии жила стотысячная община поляков. Часть ее существовала с конца 40-х годов, когда поляки покидали свою страну, спасаясь от социалистической власти. Часть — мигранты 80-х и 90-х, а также приехавшие совсем недавно — кто по разрешениям на работу, кто нелегально. За последние два года польская община выросла втрое. Сегодня в Лондоне выходят три польские газеты, строятся культурные центры и новые школы. Польские католические церкви, еще пять лет назад почти безлюдные, сегодня проводят воскресную мессу в три смены. И то некоторым прихожанам приходится молиться на ступенях костелов.

Неожиданным следствием миграции из новых стран-членов ЕС стало и то, что в Британии и Ирландии резко выросла русскоязычная община. Почти половина мигрантов из Литвы, Латвии и Эстонии приходится на русских и русскоязычных, имеющих гражданства этих стран. Многие из «балтийских русских» не видят для себя перспектив на родине — кто из-за национальной политики, кто из-за небольшого размера самих государств — и потому пробуют себя на Британских островах в самых разных ипостасях — от строителей и нянь до программистов и финансистов. По некоторым оценкам, из примерно 200–250 тысяч русскоязычных жителей Лондона около половины приходится на мигрантов из стран Балтии.

Больше мобильности

Успех восточноевропейской миграции в Британию и Ирландию стал еще одним доказательством того, что модель рынка труда этих стран во многом превосходит континентальную. «Этот опыт показывает, что расширившийся ЕС приближается к более оптимальной модели рынка труда, на котором растет мобильность, а предложение и спрос на трудовую силу подчиняются законам рынка, а не странным решениям Парижа и Берлина, которые пытаются избежать участия в едином рынке труда. Они активно защищают свой рынок якобы в интересах рабочих. В результате, в отличие от стран, открывших свои рынки труда, получают высокий уровень безработицы, сокращение занятости и низкий рост», — говорит специалист по миграции лондонского центра Institute for Public Policy Research Дэнни Срискандараджа. Еврокомиссия в февральском отчете рекомендовала другим странам ЕС не ждать 2011 года и отказаться от моратория на передвижение рабочей силы раньше. Власти Испании и Финляндии уже заявили о намерении открыть свои рынки для восточноевропейцев в мае 2006 года. В ближайшее время мораторий могут отменить Португалия, Греция, Бельгия и Нидерланды. Однако Германия, Австрия, Франция и Италия настаивают на сохранении нынешней системы. Они считают, что их рынки труда не готовы для масштабного притока восточноевропейских мигрантов. Так что эти государства на несколько лет выпадут из формирующегося высокомобильного рынка труда, который все больше связывает европейские государства.

Между тем ежегодно около ста тысяч британцев уезжают жить в Испанию. Примерно столько же испанцев отправляются на север — в Лондон, Дублин, Стокгольм, Амстердам. Многие восточноевропейцы, заполонившие Британские острова, не собираются оставаться там навсегда. Кто-то хочет вернуться домой, набравшись опыта, выучив язык и заработав капитал. Кто-то планирует жить на теплых берегах Средиземного моря. Мобильность европейцев значительно увеличилась, а рынок труда становится конкурентным и гибким. Это приближает ЕС к давней заветной цели — конкуренции с очень мобильным рынком труда США. Американцы более склонны к переездам за тысячи километров в поисках лучших условий труда и жизни. Теперь по этому пути готовы идти и европейцы — по крайней мере те, кто не надеется на помощь профсоюзов и государства.

Александр Кокшаров

Инф. Еxpert.ua