Богатые страны инвестируют в производство

Промышленная политика снова в моде. Но научились ли правительства на своих прошлых ошибках?

Когда во второй половине 2008 года разразился финансовый кризис, Meccano — французский производитель игрушек-конструкторов — был шокирован чеками, полученными во время предрождественской распродажи. У его банков-партнеров началась паника, и в результате 103-летняя фирма, основанная в Ливерпуле, оказалась в затруднительном положении. Тогда в игру вступило правительство. В июле 2009 года Fonds Strategique d’Investissement (FSI), фонд суверенного богатства, основанный президентом Николя Саркози в 2008-м, инвестировал в компанию 2,2 млн. евро ($3,1 млн.). «Стоит ли теперь считать производство игрушек стратегической для Франции отраслью?» — прозвучал вопрос на одной из деловых радиостанций страны. Теперь эта фирма вернет рабочие места в страну. В феврале Meccano объявил, что намерен репатриировать производство из Китая в свой центральный офис в Калаисе.

То, как Франция кое-как «отремонтировала» Meccano, является примером нового тренда в богатых странах — индустриальной интервенции правительства. Так, Америка влила миллиарды долларов в банки и автопроизводителей, получая взамен крупные пакеты акций. В прошлом году президент США Барак Обама заявил, что правительство должно принимать «стратегические решения о стратегических отраслях». Согласно его прошлогоднему плану стимулирования экономики были выделены миллиарды на инновации в таких секторах, как возобновляемая энергия, высокоскоростная железная дорога и передовые транспортные средства.

Как и Соединенные Штаты, европейские страны обильным дождем лили деньги на свои банки и автопроизводителей. В этом году Еврокомиссия планирует опубликовать новую, активную промышленную стратегию, которая будет уделять больше внимания производству и меньше — сектору услуг и отраслям, которые относятся к экономике знаний (так называемые knowledge industries). «Промышленная политика больше не табу, — отмечает Марио Монти, бывший еврокомиссар по конкуренции. — Сейчас на нее восстанавливается спрос». Так, французское правительство, которое в последние годы избегало прямого влияния на промышленность, в марте начало вести жесткую политику интервенций, обещая поднять объем производства на четверть в течение пяти лет. Кроме создания FSI Саркози планирует усилить контроль над компаниями, которые частично принадлежат государству. На прошлой неделе он уже приказал главам этих компаний формально отчитаться перед министрами за последние полгода деятельности.

Вдохновленное французами британское лейбористское правительство в прошлом году учредило Strategic Investment Fund, через который отдельным компаниям и отраслям будут распределены 750 млн. фунтов ($1,2 млрд.) государственных средств. Но коалиция во главе с консерваторами отвергает политику «нового интервенционализма». Она отменила часть займов, например, северной сталелитейной компании Sheffield Forgemasters. Впрочем, часть планов лейбористов коалиция все же продолжает осуществлять.

Более бедные страны также пытаются продвигать избранные отрасли, чтобы таким образом ускорить экономическое развитие. Дани Родрик, профессор Гарвардского университета, рассказывает, что Всемирный банк после многолетних уверений, что промышленная политика не работает в развивающихся экономиках, теперь, наоборот, рекомендует ее использовать. Недавно Джастин Лин, старший экономист банка, и его коллега Селестин Монга опубликовали исследование, которое изучает, как правительству определить, какая политика будет успешной, а какая — нет.

В богатых странах промышленная политика возродилась по четырем причинам. Во-первых, слабость государства в мировой экономике. Правительствам приходится сокращать безработицу и стимулировать экономический рост. А поддержка определенных отраслей помогает сохранить рабочие места и бороться с иностранными конкурентами. Во-вторых, некоторые страны, особенно США и Британия, хотят восстановить баланс в экономике, отказавшись от акцента на финансы и недвижимость. Наравне со старыми промышленными отраслями среди фаворитов сейчас еще и чистые технологии. Почти каждая крупная экономика имеет план, как завоевать долю глобального рынка и создать «зеленые» рабочие места. В-третьих, срочное использование элементов индустриальной политики ведет к росту спроса на нее. Так, в ответ на жалобы относительно того, что только крупные компании, вроде General Motors и AIG, воспользовались государственной щедростью, Обама создал фонд на  $30 млрд. для кредитования малого бизнеса. В-четвертых, богатые страны вводят эту политику в ответ на явно успешную политику такого рода у быстрорастущих экономик, в частности, у Китая и Южной Кореи.

Впрочем, промышленная политика еще остается темой, полной противоречий. Если определять ее как попытку правительства стимулировать рост отдельных отраслей и компаний, то она столкнулась не только с успехом, но и с поражениями. Эта политика может быть направлена как на поддержку и реструктуризацию старых, борющихся за выживание отраслей, например, металлургии или текстильной промышленности, так и на создание новых отраслей, например, робототехники и нанотехнологий. Ни один их этих путей не привел пока к большому успеху. А правительства редко правильно оценивают расходы и полезный результат такой политики.

В США вокруг этой темы идут яростные споры. Правительство долгое время помогало бизнесу, к примеру, через Small Business Administration (SBA) — организацию, основанную в 1953 году, которая предоставляет гарантии для займов маленьких фирм. Но национальными рекордсменами по расходам стали оборонная промышленность и космическая отрасль (например, Boeing). Правительство выкупило Lockheed в 1971 году и Chrysler в 1979-м, а в 1983 году повысило тарифы на мотоциклы, чтобы спасти Harley-Davidson. Но попытки государства поддержать отдельные отрасли и компании всегда были беспорядочными, несмотря на призывы к последовательной политике. Рональд Рейган и Джордж Буш-старший старались прекратить промышленную политику, рассказывает Майкл Боскин, глава Council of Economic Advisers.

Администрация Обамы заложила стратегию инноваций для секторов национальной важности, приводя примеры из прошлого, когда государственные интервенции приносили пользу отрасли. Программы, вроде SBA, испытывают нехватку финансирования при нынешней администрации, но в будущем они будут получать больше бюджетных средств. Кроме того, правительство создаст национальную сеть «теплиц» для бизнеса. «Хотя раньше промышленная политика и осуществлялась, при пре­дыдущих администрациях она была размытой и очень слабой, — отмечает Майкл Боскин. — Администрация Обамы существенно расширила ее и увеличила ее охват».

В результате Соединенные Штаты достигли самого серьезного успеха в промышленной политике. Свидетельство тому — раннее развитие интернета и Силиконовая долина. Аналогично израильское правительство достигло успеха, поддержав на ранней стадии отрасли с венчурным капиталом, создав Yozma fund размером $100 млн., который поддерживал иностранных инвесторов, вкладывавших деньги в израильские стартапы. Франция, в свою очередь, достигла успеха в ядерной энергетике и строительстве высокоскоростной железной дороги. Но промахи и неудачи в промышленной политике — также дело обычное. Например, провалы такой политики в Британии — от автопрома до производителей полупроводников — навеки отпечатались в памяти местных жителей. А Франция потерпела наибольшую неудачу, когда попыталась создать свою IT-отрасль. В целом, за некоторыми исключениями, вроде Израиля, правительства часто терпят неудачи, когда пытаются стимулировать предпринимательство.

From The Economist Print Edition

The Economist

Инф. investgazeta.net