Закавказье перестало быть «тихой заводью» мировой политики

Российско-грузинские противоречия уже который год остаются наиболее острым конфликтом на всём постсоветском пространстве. Взаимные обвинения и демарши, образ врага долгое время эксплуатируются и Москвой, и Тбилиси. До недавнего времени участие нерегиональных международных организаций и других государств в этом конфликте имело опосредованный характер. Однако в последние годы двусторонние противоречия обострились настолько, что всё чаще стороны стараются привлечь на свою сторону мировое сообщество.

По инициативе Грузии проблемы российско-грузинских отношений 23 апреля стали предметом обсуждения в Совете Безопасности ООН, а 28 апреля — центральными в диалоге НАТО и Грузии. Обостряя ситуацию, Россия и Грузия постепенно утрачивают возможность внешнеполитического маневра и их взаимоотношения оказываются во всё большой зависимости от позиции третьих стран, прежде всего США.

Судьба Абхазии и Южной Осетии, многие годы стремящихся к признанию их фактической независимости от Тбилиси, остается главным и наиболее опасным вопросом российско-грузинских отношений. Грузия уже давно стремится минимизировать влияние России на зоны этих двух конфликтов и на процесс их урегулирования. Так, когда в январе 2006 года Совет Безопасности ООН продлил полномочия Миссии ООН по наблюдению в Грузии лишь на два месяца, а не как обычно — на полгода, это решение было представлено грузинской стороной как свидетельство кризиса международных усилий по урегулированию конфликта и подтверждение необходимости заменить миротворческие силы СНГ (полностью состоящие из российских военнослужащих) на силы по поддержанию мира под руководством ООН.

Тбилиси стремится к развёртыванию в Абхазии и Южной Осетии миротворческой операции под эгидой международных организаций, в которых Россия не имеет права вето — ГУАМ, ОБСЕ или НАТО. В принятых этой весной в Кремле решениях упрочить экономические связи с непризнанными республиками Закавказья Грузия увидела «ползучую аннексию» её территорий. После того, как предпринятая 23 апреля Тбилиси попытка добиться решения по данному вопросу в Совбезе ООН не удалась — специальное закрытое заседание завершилось без принятия каких-либо решений, — Грузия обратилась за поддержкой к НАТО.

В результате не только США, но и официальные лица НАТО, ЕС, Франции, Великобритании и Германии критически высказались относительно российских действий в отношении Абхазии и Южной Осетии. Однако ни НАТО, ни западноевропейские страны, ни США не собираются брать на себя ответственность за урегулирование абхазской или югоосетинской проблем. Таким образом, вероятность нормализации российско-грузинских отношений ещё больше снижается.

Долгое время раскручивая спираль конфликта, обе стороны в итоге утратили способность самостоятельно завершить этот конфликт без значительных потерь. Для официального Тбилиси сохранение территориальной целостности является не только вопросом государственного престижа, но и вопросом сохранения власти — десятки тысяч беженцев из Абхазии составляют заметную часть электората. Образ России как внешнего врага активно эксплуатируется перед назначенными на 21 мая парламентскими выборами.

В свою очередь, Москва, эксплуатирующая тезис о защите соотечественников (в данном случае — граждан РФ), сделала его важнейшим вопросом внутренней политики. Позиция, занятая в отношении Тбилиси, стала важной частью российской политики на постсоветском пространстве, а способность добиться поставленных целей — прежде всего, не допустить членства Грузии в НАТО и сохранить собственное влияние в Закавказье — определяет восприятие России как ключевой региональной державы всеми странами СНГ.

Поражение в конфликте с Грузией поставит под сомнение способность Москвы выполнять роль регионального лидера. Однако пойти на жесткие меры, в особенности применение военной силы, РФ не может, поскольку это неизбежно приведет к обострению отношений с Западом и приведет к более настойчивому поиску постсоветскими государствами альтернативных российским инструментов обеспечения безопасности.

У обеих сторон осталось очень мало эффективных рычагов влияния на ситуацию в регионе: Россия может удерживать Тбилиси от вступления в НАТО, пока будет сохранять контроль над ситуацией в Абхазии и Южной Осетии, а Грузия может использовать свой транзитный потенциал как фактор повышения собственного международного статуса.

Однако эти рычаги не имеют абсолютного характера и более всего зависят от интересов третьих сторон. Транзитный потенциал Грузии важен настолько, насколько его использование рассматривается в реализуемых США или ЕС проектах транспортировки центральноазиатских энергоносителей. А российское давление на Тбилиси противоречит интересам Вашингтона и Брюсселя в сфере обеспечения безопасности транзита.

То есть теперь любой шаг Москвы или Тбилиси в их конфликте более не может рассматриваться в отрыве от интересов других сторон, представленных в этом регионе. Фактически Закавказье стало ещё одной ареной современной «Большой игры» — борьбы ведущих мировых игроков за доминирование в Центральной Азии. Неспособность определять собственную повестку для развития региона из-за отсутствия гибкости в двусторонних отношениях вынуждает и Россию, и Грузию всё чаще ограничиваться реактивной политикой. И хотя силы НАТО или США вряд ли возьмут на себя функции миротворческих сил в зоне абхазского и югоосетинского конфликтов, США уже сегодня де-факто участвуют в развитии российско-грузинского конфликта.

Виктор Константинов, старший научный сотрудник Института изучения России