Развенчание мифов о старении

Психологически старение держит людей мертвой хваткой с тех самых пор, как они осознали его существование, и хватка эта не ослабевает по сей день.

Какое влияние это имеет на желание (или нежелание) людей разумно относиться к трагедии старения, а также пытался объяснить, почему иррациональное отношение к старению имело серьезную основу, пока не было никакой надежды победить старение, и почему теперь оно представляет такое трудно преодолимое препятствие?

Но вот какое есть осложнение. Как уже говорилось, в последнее время достигнут такой уровень знаний, когда можно реально взяться за разработку терапевтических методов для победы над старением. Чтобы быть уверенным в сознательном восприятии, мы должны заблаговременно расправиться с одним особенно коварным свойством парадоксального отношения к старению: большинство людей в душе понимают, что на самом деле все же есть возможность в конце концов победить старение.

В чем же здесь проблема? На первый взгляд может показаться, что задача этим облегчается, так как означает, что иррациональное отношение к старению поверхностно. Но, увы, самодостаточные заблуждения штука не простая. Точно так же, как это отношение парадоксально трактует желательность старения, чтобы примирить с ним человека, оно парадоксально понимает осуществимость победы над старением до тех пор, пока вероятность скорой победы остается низкой.

Если вы осознаете, что есть хотя бы 1%-ный шанс побороть старение, пока вы (или кто-то, кого вы любите) еще живы, эта искра надежды заронит сомнения, и будет подтачивать ваше терпимое отношение к старению, как бы усердно вы ни пытались убедить себя, что стареть вовсе не так уж плохо. И наоборот, если вы свято верите, что старение непреложно, то будете еще крепче спать.

Ключевыми в сказанном являются слова "до тех пор, пока вероятность скорой победы остается низкой". Когда же эта вероятность вырастает до существенной величины, есть смысл взяться за работу, чтобы еще увеличить шансы. Под работой подразумевается здесь, конечно, не только и не столько собственно научно-исследовательскую деятельность, а просветительские, агитационные действия, помогающие другим (не в последнюю очередь тем, от кого зависит финансирование науки) очнуться от заблуждений. Напротив, если вероятность победы над старением действительно очень мала, несмотря на все старания, то чаша весов, балансирующих между ценой и выгодой, сместится в другую сторону, в пользу иррационального отношения к существованию шанса на победу при всех "за" и "против" старения.

Расхожее представление о старении как о специфическом феномене, отличном от других состояний здоровья и недоступном даже теоретически для возможностей медицины, не соответствует установленным фактам. Старение непреложно, а потому и нечего из-за него переживать, но уже неспособного верить. Вероятность победы над старением в обозримом будущем не только отлична от нуля, но и достаточно высока, чтобы оправдать разрушительное вмешательство в представления о старении. Оправдать - поскольку, лишившись иллюзий, вы - да, именно вы - сможете повлиять на скорость наступления победы над старением. А результат этих усилий намного перевесит душевный комфорт, который находили бы в своей прежней уверенности, что старение непобедимо.
Иллюзорная грань между старением и болезнью
Обычное дело - умереть от старости, но, если верить тому, что пишется во врачебных заключениях о смерти, в наше время это редкая причина перехода в мир иной. Формулировка "смерть от естественных причин" была общепринятой для тех случаев, когда человек умирал в пожилом возрасте без явных идентифицируемых патологических изменений в организме. Однако теперь она считается недопустимо неинформативной, и официальные лица, которым положено свидетельствовать смерть, должны представлять более конкретные сведения.

Но всем известно, что и в самом деле очень мало кто расстается с этим миром не из-за сердечного приступа, воспаления легких, гриппа, рака или инсульта, а по "естественным причинам": тихо-мирно, во сне, просто потому, что сердце перестало биться - такие "счастливчики", несомненно, умирают от старости.

Выявление серьезного искажения фактов совершается - зачастую ненамеренно, - очень многими ведущими исследователями в области биогеронтологии (науки о процессе старения). Это искажение вообще уже было замечено как ужасная ошибка, но катастрофические последствия для биогеронтологии все еще чувствуются и, вероятно, будут сказываться многие годы.

В 50-х - 70-х годах, когда геронтология оформлялась как законная биологическая наука, сложилась привычка рассматривать старческие немощи двояко: с одной стороны, как возрастные заболевания, с другой - как "собственно старение". Основанием для этого разделения считалось то, что стареют все, но не все страдают возрастными заболеваниями. Однако истинным мотивом служило чисто практическое соображение: отграничивая свою собственную область знаний, геронтологи рассчитывали и на финансовую самостоятельность.

И такое отграничение удалось. В США был создан (как говорят, пока президент США Ричард Никсон не обращал особого внимания) Национальный институт старения. Вроде бы это хорошо. Но - хорошо, да не очень. Всем геронтологам отлично известно, что заболевания, называемые возрастными, на самом деле с возрастом связаны лишь внешне: они отмечаются преимущественно у пожилых людей потому, что развиваются из-за старения или, другими словами, потому, что старение представляет собой не более и не менее как совокупность ранних стадий различных "возрастных" заболеваний. Геронтологи знали это и тогда. И им следовало бы видеть, что, размахивая лозунгом "Старение не болезнь", они сами перед собой возвели колоссальное препятствие.

Власть имущие задались вопросом: "Если это не болезнь, то чего ради тратить деньги на борьбу с ним?" Такое отношение, начавшись десятки лет назад, сохранилось по сей день, и непохоже, чтобы оно менялось. Сейчас геронтологи кричат на всех углах, что, если отодвинуть старение хотя бы немного, это даст гораздо большую выгоду для здоровья, чем победа над отдельными заболеваниями. Но им снова и снова отказывают в денежной поддержке. Именно некорректные выступления и неверная политика геронтологов в предыдущие десятилетия спровоцировали закрепившееся сопротивление простой, очевидной (и общепризнанной среди специалистов) истине: отодвинуть старение потенциально выгодно.

Возрастные заболевания - это просто следствия старения. Старение происходит с разной скоростью как в пределах одного организма, так и у разных индивидов и у разных видов живых существ.
Почему старению не нужны часы
Из того факта, что какая-то часть людей умирает от "естественных причин", а не от конкретных болезней, на первый взгляд следует, что процесс старения независим от болезней: нечто увеличивает подверженность человека заболеваниям (и потому заболеваемость в пожилом возрасте увеличивается), и это нечто само приводит к смерти, если никакая болезнь его не опередила. Но такое рассуждение верно лишь отчасти. Действительно, пожилые люди более восприимчивы к инфекционным заболеваниям, потому что при старении ухудшается иммунная система.

Однако возрастные заболевания в большинстве своем неинфекционные, а полностью или преимущественно внутренние; инфекция, если и присутствует, то как дополнение. Возьмем, например, рак. Некоторые раковые заболевания поражают молодых людей, но, как правило, рак редко начинается ранее 40 лет (за исключением случаев генетических дефектов - врожденных нарушений репарации ДНК). Некоторые раковые заболевания вызываются вирусной инфекцией; наиболее известен в этой группе рак шейки матки, вызываемый вирусом папилломы человека.

Однако в основном раковые заболевания обусловлены тем, что со временем в хромосомах накапливаются мутации. Мутации неизбежны - так уж устроены живые организмы. Чаще всего они возникают во время удвоения хромосомной ДНК в процессе деления клетки. Таким образом, накопление мутаций - это часть старения, а рак - его следствие или, если угодно, часть поздних стадий старения.

Звучит несложно, правда? Но в подтексте вышесказанного - неявное предположение (распространенное и среди биологов), что старение - это загадочное явление, качественно отличное от любого заболевания и не поддающееся биологическому объяснению. Такому предположению есть несколько основных резонов.

Первое. Старение происходит гораздо медленнее, чем обычно развиваются заболевания. Столь медленно, что мы едва замечаем его прогрессирование, тогда, как явственно осознается более быстрое развитие состояний вроде рака или диабета. Разница эта весьма бросается в глаза, но, ее, собственно, и следовало ожидать, ведь старение идет по нисходящей спирали. Чем старше человек, тем хуже работают восстановительные механизмы, тем менее способен организм воспрепятствовать старению, тем оно быстрее и быстрее. Поэтому поздние стадии старения, т.е. болезни, ожидаемо развиваются быстрее, чем ранние стадии.

Второе. Вводит в заблуждение то обстоятельство, что старение происходит с очень разной скоростью у разных видов, но с удивительно одинаковой скоростью у разных особей одного вида. Из этого обстоятельства можно заключить, что старение происходит согласно неким внутренним часам, которые у разных видов задают разную скорость. Отсюда предполагается, что эти часы каким-то образом не поддаются медико-биологическому вмешательству, поскольку для изменения их скорости нужно перестать быть человеком.

Но так считать неверно по двум причинам. Во-первых, если бы и существовал внутренний часовой механизм, все равно в принципе можно было бы отложить старение, не меняя его скорость. Во-вторых, почему, собственно, внутренние часы не могут поддаваться воздействию? То, что особи одного вида стареют с одинаковой скоростью, является лишь следствием их генетического сходства. Тут нет ничего, указующего на невозможность воздействия средствами медико-биологических технологий.

Пожалуй, наиболее распространенной основой для веры в "часы старения" служит тот факт, что различные проявления старения (включая возрастные заболевания) отмечаются в более или менее определенном возрасте у особей одного вида. Уж наверняка это значит, что действительно есть некий центральный часовой механизм, отсчитывающий срок для начала развития этих проявлений и заболеваний - так, казалось бы? Нет, не так, и тоже по двум причинам. Во-первых, как раз такого вроде бы расписания можно ожидать, если немощи старческого возраста являются поздними стадиями многогранного процесса упадка в той мере, в какой организм как единая система обладает ключевым свойством - высокой степенью взаимосвязанности различных цепей причин и следствий.

Если на протяжении жизни многое идет неправильно, и накопление этих дефектов по обратной связи усугубляет их самих и ускоряет друг друга, то неизбежно все изменения будут развиваться с более или менее одинаковой скоростью и достигать критического уровня (проявляясь клинически идентифицируемым заболеванием) примерно в одном и том же возрасте. И такая взаимосвязанность, без сомнения, имеет место в процессе старения.

Во-вторых, если задуматься об эволюционной основе старения, то легко видеть, что даже без существенной взаимосвязанности между цепями событий, ведущих к различным возрастным заболеваниям, все равно следует ожидать их появления в примерно одном и том же возрасте. Дело в том, что если, допустим, в организме имеются гены, защищающие от какой-либо конкретной причины смерти столь эффективно, что обладающие ими особи умирают от иных причин раньше, чем от этой, то защищающие от нее гены не подвергаются действию естественного отбора и в них будут из поколения в поколение накапливаться случайные мутации (не смертельные). И через эволюционно значимое время качество этих генов ухудшится до уровня, когда они уже не защищают от "своей" болезни, и она будет развиваться в примерно том же возрасте, что и другие связанные со старением заболевания.

Также обычным (но некорректным) основанием считать старение отличным от прочих патологий служит то, что оно "всеобщее", т.е. происходит с каждой особью. Да, если организм живет достаточно долго, в нем появляются признаки старения. Но это лишь следствие того, что я говорил ранее о скоростях: что старение происходит относительно медленно по сравнению с развитием связанных с ним заболеваний.

Эти последние прогрессируют от диагностируемой стадии до конечной (смерти) довольно быстро; во многих случаях человек умирает от какого-либо из таких заболеваний раньше, чем появляются другие возрастные патологические изменения или, по крайней мере, на их ранних, не диагностируемых стадиях. Но если бы у данного индивида не было этого, приведшего к смерти заболевания, то он прожил бы достаточно, чтобы проявились другие связанные со старением расстройства. Собственно, все возрастные заболевания всеобщи в том смысле, в каком следует ставить вопрос, а именно любое из них вы наверняка "заработаете", если его не опередит другое из той же компании.

Старение не является чем-то мистическим, роковым, недосягаемым для нашего влияния. Нет никакого неумолимо тикающего часового механизма -есть лишь накопление нарушений. Старение живого организма, как старение автомобиля или здания, зависит от, скажем так, ухода. Существуют произведенные лет сто назад автомобили, которые отлично ездят, и тысячелетней постройки здания (по крайней мере, в Европе), которые вполне служат своему назначению, хотя сконструированы они были без расчета на столь долгий срок службы. Прецедент машин и строений дает, по меньшей мере, основание для осторожного оптимизма по поводу того, что старение возможно отложить на неопределенное время путем достаточно тщательных и регулярных поддерживающих мероприятий.
Что проглядели специалисты
Сказанное выше хорошо известно тем, кто профессионально изучает старение - биогеронтологам. Однако, если посмотреть, каким образом они исследуют возможности задержать старение, то создается впечатление, что они ничего этого не знают. Когда исследуются возможности борьбы с каким-либо заболеванием, изучают развитие патологических изменений и ищут способы его прервать. А в геронтологии преобладает иной подход к разработке вмешательства: сравнение организмов, стареющих с разной скоростью - представителей разных видов или особей одного вида, поставленных в разные условия, - с тем, чтобы скопировать или экстраполировать обнаруженные различия и, тем самым, замедлить старение.

По сути это значит заранее признавать свое поражение; они даже не пытаются прервать или нарушить нежелательный процесс, относясь к нему как к "черному ящику". Это особенно удивительно, если принять во внимание, что биогеронтологи определенно усердно работают, анализируя старение в стремлении понять его - но не для того, чтобы победить (к сожалению, эти две задачи предполагают различный анализ)! А ведь наиболее перспективный способ задержать старение - это остановить механизм его развития, как это делается для борьбы с конкретными заболеваниями. Таким образом, поскольку старение есть накопление нарушений, следует искать способы ослабить их накопление.
Почему задержать старение легче, чем не дать выйти из строя сложной машине
Теперь займемся другой причиной приверженности людей к представлению о том, что старение принципиально недоступно медико-биологическому вмешательству. Если рассматривать старение лишь как нарушение, а организм как сложную машину, то резонно полагать, что для ослабления старения можно применить такой же подход, как к сохранению работоспособности машины.

Но справедливо отмечается, что живые организмы способны к саморемонту и самоуходу, а машины - нет, а значит, старение людей вовсе не аналогично старению машин. И делается вывод, что принципиальная возможность поддержания функциональности машин нельзя считать основанием для уверенности в существовании принципиальной возможности поддержания функциональности живого организма.

Логично ли такое рассуждение? Да, у нас имеются восстановительные поддерживающие механизмы. Почему же, черт возьми, из-за этого труднее поддерживать функционирование организма? Очевидно, верно обратное: если живой организм автоматически поддерживает себя, так тем меньше объем работы для стороннего вмешательства.

Живые организмы неизмеримо сложнее любой созданной людьми машины, притом не человек их конструировал, так что нам теперь приходится разбираться в устройстве системы по ее функционированию, чтобы понять, как его поддерживать. Но это замечание не меняет логики обсуждаемого: природная врожденная способность к самовосстановлению - наш союзник, а не враг.

Ди Грей Обри

medbe.ru