Когда в одном теле возникают две личности

Странные случаи раздвоения личности, когда в одном человеке попеременно проявляются две совершенно различные души, всегда привлекали к себе повышенное внимание ученых, писателей и парапсихологов.

Действительно, состояние, когда человек как бы перевоплощается из одной личности в другую, с большой художественной силой описано во многих сочинениях Достоевского — подобного рода случаи глубоко интересовали писателя-психолога.

Можно указать прежде всего на забавные самонаблюдения бедного действительного статского советника Пралин-ского, неожиданно опьяневшего на свадебном ужине своего подчиненного («Скверный анекдот»), затем ряд картин и переживаний в «Вечном муже», наконец, развитие полного раздвоения личности у господина Голядкина в «Двойнике» и у Ивана Федоровича в «Братьях Карамазовых».

Эти примеры из сочинений Достоевского показывают, что различные степени раздвоения личности не так уж редко встречаются в повседневной жизни у лиц, считающихся как будто здоровыми.

Феномен той же категории — случаи реинкарнации или перевоплощения (переселение душ), давно интересует парапсихологов. Он заключается в том, что люди — обычно дети от двух до пяти лет — вдруг начинают рассказывать о своей «прошлой» жизни. К удивлению исследователей, подобного рода рассказы зачастую до мельчайших деталей совпадают с действительностью, несмотря на то, что ребенок никак не мог знать обстоятельств прежней жизни человека, от имени которого говорил.

Вот типичный случай перевоплощения, расследованный ведущим специалистом в этой области, доктором Яном Стивенсоном (приводится в изложении другого известного парапсихолога США, доктора Ричарда Броутона).

6 июня 1926 года господин Кикаи Пандан Сахэй, известный и уважаемый адвокат из городка Барейли, что в индийском штате Уттар-Прадаш, вернулся от родственников к себе домой, чтобы ухаживать за серьезно заболевшей женой. Пока он был дома, его трехлетний сын Джагдиш Чандра попросил отца купить автомобиль — большая редкость в Индии того времени.

Отец ответил ни к чему не обязывающим «Скоро куплю», но мальчик не желал ждать. «Купи сейчас!» — потребовал он. «Ну и где я, по-твоему, достану автомобиль?» — спросил сына адвокат и, к своему немалому удивлению, услышал в ответ: «Забери мой, он стоит в доме Бабуджи в Бенаресе» (город Бенарес находится на берегу реки Ганг, более чем в трех сотнях миль от Барейли).

Когда Сахэй попросил сына объяснить, кто такой Бабуджи, мальчик ответил: «Он мой отец».

В другой стране такой выверт немало обеспокоил бы любящего папашу, но индуисты всерьез верят в переселение душ. Сахэй понял, что этой верой и объясняются странные слова сына. Однако разум юриста не пожелал списывать все на религию, поэтому адвокат тщательно записал слова сына, чтобы потом проверить их.

Через несколько дней Сахэй попросил сына более подробно рассказать ему о Бабуджи, и мальчик изумил отца обилием и точностью деталей.

Для начала Джагдиш Чандра заявил, что его зовут Джай Гопал и что Бабуджи Панди — его отец. Мальчик добавлял к его имени почетный титул «пандит», подчеркивая тем самым принадлежность Бабуджи к касте браминов (к которой его нынешняя семья не принадлежала). По описанию мальчика, в его бенаресском доме были большие ворота, гостиная и подвальный этаж, где в стену был вделан стальной несгораемый шкаф.

Малыш сказал, что у Бабуджи два автомобиля, фаэтон и пара лошадей. Кроме‘того, он подробно поведал о личности этого человека, сказав, в частности, что Бабуджи любит сидеть с друзьями у себя во дворе, распивая баиг — хмельной напиток из индийской конопли, обожает массаж, а перед утренним умыванием умащает лицо или покрывает его пудрой. Еще мальчик утверждал, будто у Бабуджи была жена и два сына, но все они умерли.

Прежде чем предпринять какие-либо действия, Сахэй попросил семерых друзей и коллег из суда засвидетельствовать утверждения его сына и посоветовать ему, как подойти к делу по-научному. Было решено, что в первую очередь следует написать городскому голове Бенареса и попросить его навести справки.

Председатель городского совета, юрист по имени Мунши Махадева Прасад, ответил, что, насколько он смог установить, все рассказанное сыном Сахэя — правда. Бабу Панди — его старый клиент, и Прасад, едва прочитав письмо Сахэя, тотчас понял, о ком идет речь.

27 июня Сахэй опубликовал письмо в ведущей англоязычной газете округа, в котором изложил высказывания своего сына и попросил сообщить ему новые сведения о Бабуджи Панди.

В итоге он получил новое подтверждение описанных сыном подробностей. У Бабу Панди действительно был сын по имени Джай Гопал, умерший несколькими годами ранее.

Все сходилось до мелочей, вот только не было у Бабуджи двух автомобилей, просто он время от времени брал их напрокат.

Поскольку эта история начала привлекать к себе внимание публики и прессы, Сахэй попросил местные городские власти провести опрос Джагдиша Чандры и записать все его заявления. В итоге было получено весьма полное описание дома Панди, с именами и подробным изложением образа жизни и привычек членов семьи; было упомянуто даже имя проститутки, которая по праздникам приходила в дом в качестве танцовщицы и певицы. Все эти сведения письменно подтвердил сосед Бабу Панди и его родственник.

Приблизительно через месяц Сахэй с сыном отправились в Бенарес. Сопровождаемый толпой зевак, трехлетний Джагдиш Чандра указал в лабиринте улочек путь к дому Бабу Панди. Мальчик узнал в лицо и самого Панди, и его домочадцев, опознал местные ориентиры и искупался в Ганге, не выказав никакого страха, чего трудно было ожидать от трехлетнего малыша, никогда прежде не видевшего эту реку.

К изучению этого дела Ян Стивенсон приступил в 1961 году, пополнив и без того богатую документацию, оставленную умершим Сахэем. В 1973 году Стивенсон несколько раз опросил Джагдиша Чандру, его братьев и мать, а также дочерей Бабу Панди. Доктор посетил дома, в которых жили оба семейства, дабы проверить утверждения, попавшие в опубликованный отчет Сахэя.

Благодаря дотошности Сахэя Стивенсон мало что смог добавить к уже известному. Он выяснил, каким образом прежняя жизнь Джагдиша Чандры повлияла впоследствии на его детство. Самым ярким примером такого влияния стала склонность Чандры к образу жизни и обычаям браминов (в особенности в еде и одежде), совершенно не свойственным его собственной семье. Джагдиш Чандра надолго сохранил пристрастие к автомобилям, которое он объясняет тем, что Джая Гопала, ребенка весьма избалованного, часто катали на машине.

Поначалу семейство Панди относилось к Джагдишу Чандре с прохладцей. Очевидно, наряду с проверенными утверждениями Чандра сделан несколько заявлений, выставивших его «бывшего» отца в весьма невыгодном свете. Из них ясно, что Бабуджи был пандой-брамином, помогавшим паломникам совершать омовение в священных водах Ганга.

Бабу Панди не только нанял отряд головорезов, вымогавших у паломников «пожертвования», но и, по утверждению Чандры, однажды убил и ограбил паломника. Правда, после смерти Бабу Панди остальные члены семьи приняли Джагдиша Чандру, и он в течение многих лет часто навещал их.

Поскольку Сахэй тотчас во всех подробностях обнародовал заявления своего сына, не сделав даже попытки проверить их, Стивенсон решил, что о розыгрыше не может быть и речи. Сахэй был известным адвокатом, плутовство ничего ему не дало бы, а могло лишь повредить, если учесть интерес к делу газетчиков и публики. Все, кто знал Сахэя, утверждали, что он был выдающимся человеком и лишь научная любознательность побуждала его заниматься этим делом.

Маловероятно также, что Джагдиш Чандра случайно наткнулся на сведения о семействе Панди, которые впоследствии разгласил. Маленький Джагдиш Чандра почти не покидал пределов поселка, в котором стоял дом его родителей, а если покидал, то в обществе взрослых членов семьи, лишь один из которых, сам Сахэй, иногда наездами бывал в Бенаресе. Он почти не знал этого города, и к нему в дом никогда не приезжали гости из Бенареса, даже живший там двоюродный брат Сахэя.

Стивенсон считает вышеописанный случай одним из самых доказательных примеров переселения душ. Всего же в его архивах, собранных за тридцать с лишним лет, содержатся сведения более чем о двух тысячах таких случаев, изученных им. Ни одно из предложенных учеными объяснений до сих пор не признано состоятельным.

Своего рода «двуличием» отличаются и люди, страдающие так называемой бесоодержимостью. Они утверждают, что в их тело вселилось некое чуждое им сознание, повелевающее их волей и поступками. Нечто подобное происходит и с медиумами на спиритическом сеансе.

Находясь в особом, трансовом состоянии, они говорят, пишут и действуют от имени своих духов-водителей. Что любопытно, и бесоодержимые и медиумы иногда сообщают сведения, им не известные и якобы полученные от чуждого им сознания.

В ряде случаев наблюдается самопроизвольное расщепление сознания человека на первичное, нормальное, и вторичное, так называемое сомнамбулическое. Последнее может длиться неделями и месяцами, а потом человек внезапно возвращается в нормальное состояние сознания. Один из интереснейших примеров этого рода приводит Л. Левенфельд в книге «Гипнотизм» (Саратов, 1903).

У 13-летней Фелиды, которая родилась от здоровых родителей, обнаружились первые симптомы истерии, а через полтора года появились припадки истерического сомнамбулизма. С течением времени припадки стали реже, но вторичное, сомнамбулическое, состояние психики сделалось продолжительнее. Когда ей исполнилось 32 года, последнее продолжалось около трех месяцев, прерываясь нормальным, первичным, на несколько часов.

Вторичная, или сомнамбулическая, ее личность хорошо помнила события обоих состояний, но первичная, или нормальная, не помнила о том, что она делала в сомнамбулическом состоянии.

Поэтому краткие проблески нормального состояния в последние годы были Фелиде очень неприятны. Вторичная личность была для нее более легкой, чем первичная, что отражалось и на ее характере.

В нормальном периоде она была меланхолична, замкнута, молчалива, жаловалась постоянно на боли, вообще была исключительно занята собою и мало обращала внимания на окружающее. В состоянии сомнамбулизма она была весела и беззаботна, не любила работать и занималась больше туалетом, но, с другой стороны, выказывала больше любви и ласки к детям и родным. Таким образом, несомненно, в одном человеке жили две психические личности.

Бывает, подобного рода расщепления психики вызываются сильным душевным потрясением. Вот один из таких случаев, сообщенный известным в прошлом французским психологом А. Бинэ. Молодой человек, лет шестнадцати, работая в винограднике, однажды наткнулся на змею и был этим так потрясен, что впал в обморок. Когда очнулся, его ноги оказались парализованными.

Кроме того, обнаружились глубокие изменения в его психике: молодой человек представлялся сам себе девятилетним мальчиком и вел себя во всех отношениях так, как и мальчишки этого возраста. Он плохо читал, писал, как начинающий, жил исключительно впечатлениями и интересами своего девятилетнего возраста. Вся более поздняя полоса жизни оказалась забытой, все более поздние приобретения жизненного опыта выпали.

Вследствие паралича ног молодого человека переместили из виноградника в портновскую мастерскую. Там он научился шить, вновь обучился грамоте и занялся портняжничеством. Через несколько лет наш портной переживает новое сильное потрясение, вызвавшее продолжительный обморок.

Когда на этот раз к нему вернулось сознание, паралич ног исчез, а в памяти восстановилась вся забытая полоса его жизни и работы в винограднике, предшествовавшая встрече со змеей. Но при этом оказалось забытым все, что касалось жизни в портновской мастерской, а также все знания и навыки по портняжному делу.

Что интересно, у этого юноши Бинэ мог вызывать черты той или иной личности посредством гипнотического внушения. Если несчастному внушалось, что он работает на винограднике, то по пробуждении от гипнотического сна он вел себя так, как будто до сих пор работал только там: его ноги оказывались совершенно здоровыми, но портновские навыки начисто исчезали.

На следующем сеансе гипноза ему внушалось, что он девятилетний мальчик. По выходе из гипнотического сна юноша вел себя подобающим образом: он не мог ходить, но прекрасно владел иглой.

Как видно из приведенного выше примера, ученые еще в прошлом веке, используя возможности гипноза и внушения, научились воспроизводить подобные состояния искусственно. Оказалось, что загипнотизированному можно на время как бы «привить» черты характера и особенности поведения, ему вовсе не свойственные, то есть в эксперименте вызвать такие изменения личности, которые у некоторых истеричных больных развиваются сами собой.

Например, во время сеанса гипноза скромному и добропорядочному человеку внушается, что он — вовсе не он, а некая скандально известная знаменитость. И тогда загипнотизированный всем своим поведением начинает подражать ей, и делает это с искусством, доступным хорошим актерам.

В ходе подобного рода исследований и наблюдений ученым удалось понять психофизиологические механизмы феномена «расщепления личности». Однако объяснить, откуда вторая («лишняя») личность черпает недоступную первой информацию, например сведения о своей «прошлой» жизни, пока не удалось

Инф. ukrday.com