Симптомы радикализации Европы включают увеличение антисемитских нападений, которые теперь исходят больше от экстремистских мусульман, а не старомодных "патриотических европейцев", рисующих свастику антисемитов.
"Нет, нет, конечно, нет. Вдобавок ко всему остальному только не это. За три дня до убийства молодого эритрейца в Дрездене на двери его квартиры появилось изображение свастики. Вечером в прошлый понедельник, когда его зарезали, ксенофобское движение, давно известное в мире под названием Pegida, провело самую масштабную в своей истории демонстрацию в городе на Эльбе. И это не только в Германии. С учетом террористического исламистского заговора в Бельгии, последовавшего сразу за бойней в парижском Charlie Hebdo, политики ксенофобского, антииммигрантского ультраправого крыла намерены набрать голоса по всей Европе. Существует реальная, настоящая опасность раскручивающейся спирали, по которой радикализированные меньшинства, мусульмане и анти мусульмане, подтолкнут обеспокоенное большинство, не мусульман и мусульман, в неверную сторону. Только сознательное, ежедневное усилие каждого из нас сможет это предотвратить", — пишет британский историк и публицист Тимоти Гартон-Эш для The Guardian.
К счастью, дрезденский случай пока нетипичен для Германии в целом. Дрезден располагается в живописном центре довольно необычного уголка бывшей восточной Германии. В отличие от большинства крупных городов западной Германии, там низкий уровень иммиграции и мало опыта проживания в условиях культурных различий. В коммунистические времена этот уголок был известен как "долина невеж", поскольку ее жители не могли смотреть телепрограммы западной Германии. Согласно исследованиям, на настоящий момент большинство участников движения Pegida — среднего возраста, сформированные в рамках замкнутой жизни старой восточной Германии.
Со времени объединения Саксония необычайно активно голосовала за праворадикальные партии, включая шокирующие 9,2% за партию НДПГ (Национал-демократическая партия Германии) на выборах в парламент страны в 2004 году.
Протестующие вспомнили песню бархатной революции 1989 года "Wir sind das Volk" и дали ей другое звучание: не "We are the people" (Мы — народ), что вдохновляло демократическое самоопределение, но "We are the Volk" (Мы — нация), этническое определение, как это звучало в устах Адольфа Гитлера. Само название движения — дыхание некоторого анахронизма. Pegida расшифровывается как "Patriotische Europäer Gegen die Islamisierung des Abendlandes", в переводе — "патриотические европейцы против исламизации запада".
Но само слово Abendland — крайне старомодное, буквально оно значит "западная земля" (то есть место, где садится солнце). Оно использовалось Освальдом Шпенглером в монументальном трактате, появившемся после первой мировой войны, о германском культуральном пессимизме "Der Untergang des Abendlandes", приблизительно переведенном как "Закат Европы" (иногда переводится как "Закат Западного мира"). Выражение "Патриотические европейцы" также содержит странную смесь культурной осторожности и самоуверенности. С божьей помощью, кажется, они почти намереваются сказать "христиане"; и да, белые — белые с коричневыми гранями.
А можем ли мы спросить, кто же тогда непатриотичные европейцы? Один из организаторов Pegida Томас Таллакер в 2013 году написал в сети Facebook: "Что нам делать с 90% необразованной толпы, которая доит местное благосостояние и до капли высасывает наше социальное государство?" А после местного случая нападения с нанесением ножевых ранений: "Конечно же, это снова был сумасшедший или полуголодный от рамадана турок". Несколько лет Таллакер был членом городского совета в известном своим производством фарфора городе Мейсен, представляя партию Ангелы Меркель ХДС (Христианско-демократический союз).
На прошлой неделе в Париже Жан-Мари Ле Пен на английском написал в сети Твиттер: "Храните спокойствие и голосуйте за Ле Пен". Тот факт, что дружелюбный, вежливый мусульманский парень — разносчик пиццы (как и один из братьев Куаши) оказался исламистским убийцей, непременно усилит подозрения так называемых обычных людей в адрес мусульман. Британские мечети и исламские центры сообщают о резком росте количества угроз. Согласно исследованию, проведенному по заказу фонда Bertelsmann Foundation, шокирующие 57% немцев не мусульман рассматривают ислам как угрозу.
Множество политиков, журналистов и демагогов разводят эти подозрения. Найджел Фарадж из Партии независимости Соединенного Королевства (Ukip) даже упоминал о "пятой колонне" среди английского народа. (Или нации?).
Это, в свою очередь, вызовет еще большую тревогу среди европейских мусульман и, если мы не будем осторожными, большую радикализацию среди меньшинства из них. Ирония заключается в том, что понедельничная демонстрация Pegida была отозвана после предположения о джихадистской угрозе одному из ее лидеров.
Симптомы радикализации включают увеличение антисемитских нападений, которые теперь исходят больше от экстремистских мусульман, а не старомодных "патриотических европейцев", рисующих свастику антисемитов.
Ужасно слышать, как французские евреи, члены одного из самых многочисленных и старых еврейских населений в Европе, говорят, что больше не чувствуют себя во Франции безопасно. Такие антисемитские нападения подпитывают еще больше подозрений и страхов перед мусульманами, которые, в свою очередь…
Как остановить порочную раскрутку этой спирали? Традиционно европейские правоцентристские партии, такие как ХДС и Консерваторы, отклонялись вправо, чтобы привлечь избирателей.
До какой-то степени это законно. Но за определенной чертой приходится делать то, что сказала и сделала канцлер Меркель: достаточно — до этих пор и не далее. Заявления, звучащие из уст политиков, важны. Как и то, что мы слышим от религиозных лидеров, и то, как эти истории подаются прессой. Но, в конце концов, все зависит от нас, граждан. Великий французский историк Эрнест Ренан написал, что народ — это "ежедневный плебисцит". В воскресенье после нападения на Charlie Hebdo более 3 млн людей на улицах Франции стали ярким примером, как великий европейский народ (правда, позвольте мне, как англичанину, сказать, что это квинтэссенция великого европейского народа) отвечает на такой вызов. Французские мужчины и женщины мусульмане раздавали белые розы своим собратьям евреям, христианам и атеистам, гражданам и гражданкам. Потом они вместе пели Марсельезу, самый волнующий в мире национальный гимн.
Но это было только в одно воскресенье. А во все другие дни, рабочие и серые, борьба за то, чтобы создать Европу гражданских, включенных народов, будет выиграна или проиграна. Вернувшись с парижской демонстрации единства, Дэвид Кэмерон выделил один увиденный им плакат. На нем значилось: "Je suis Charlie, Je suis flic, Je suis Juif" (Я Charlie, я полицейский, я еврей). В этом списке не хватало одной строчки: Je suis Ahmed. Одним из полицейских, убитых братьями Куаши, был французский мусульманин по имени Ахмед. Тег #Je suis Ahmed появился в сети Twitter в дополнение, а не противоречие тегу #Je suis Charlie, и я сразу начал его использовать.
Не идя на компромиссы по основам открытого общества, включая свободу слова, мы, европейцы не мусульмане, должны посылать эти маленькие сигналы нашим собратьям европейским мусульманам, и в сети и в ежедневном личном общении. Наилучший сигнал из всех заключается в том, что не требуется никакого определенного сигнала. Вот что большую часть времени происходит в таких городах как Лондон: вы просто принимаете это как само собой разумеющееся, что британские мусульмане — настолько же британцы, как все остальные — что по правде не существует "их", только более обширные, успешно смешанные и перепутанные "мы". Именно так мы выиграем ежедневный плебисцит. Именно так мы выпроводим вон вампира по имени Pegida.
Перевод: Екатерина Федоришина
Инф. delo.ua
e-news.com.ua.jpeg)
.jpeg)
.jpeg)
.jpeg)
