Александр Турчинов, экс-глава СБУ

 

Кто угодно имеет основания подавать в суд, когда считает, что его честь и достоинство как-то задеты. Но что касается господина Мельниченко – много о нем сейчас говорят. Во всяком случае, по моему мнению, он сделал очень существенный взнос для победы демократии в нашей Украине.

Говорит, что его появление сейчас – не что иное, как чистая политика, причем направленная против него…

Не думаю, что появление Мельниченко имеет целью только пообщаться, скажем так, только с Литвином, или помочь ему набрать дополнительные проценты во время избирательной компании. Я убежден, что Мельниченко должен был приехать в Украину еще как минимум полгода назад.

Когда я работал Главой службы безопасности Украины, то я обращался несколько раз к Мельниченко так как он является главным свидетелем сегодня по делу Гонгадзе. И, безусловно, его показания очень важны для следствия и для судебного заседания.

К сожалению, вы знаете, я удивлен, что все-таки как раз вот в этом амплуа Мельниченко не очень используют. Так как для следствия, для судебного разбирательства вопроса, его показания очень важны. То есть, это нужно переводить в вопрос исключительно правовой.

И что меня еще удивляет, вы знаете – то, что еще работая на должности, о которой я говорил, я дал приказ сделать экспертизу пленок. Ну, пленки, это абстракция, безусловно, это электронные носители – ну, скажем, записей, которые сделал Мельниченко. И лабораторные исследования, которые были проведены, они досказали, что действительно, не выявлен монтаж этих записей...

Кстати, я вас перебью. Некоторые специалисты говорят, чтобы доказать аутентичность записей невозможно, не имея на руках устройства. Вы имели это устройство, на которое якобы записывали?

Устройство может подтвердить или опровергнуть только сам Мельниченко. К сожалению, когда я имел возможность работать, он тогда был за границей и показаний не давал. А сейчас ему можно дать показания. И относительно механизма записи, и относительно устройства, которое он использовал.

Но устройство это не предмет, который может заблокировать проведение экспертизы аутентичности голосов. И аутентичность доказывается путем участия конкретных экспертов, которые послушали ваш голос, сверили его с другим голосом...

Подходит – не подходит...

И говорят, что да, действительно, это голос тот. Есть технические возможности, которые позволяют, скажем так, оценить совпадение некоторых тембров, некоторых частот, которые есть во время записи и сравнить их. Так вот. Лабораторные исследования доказали, что все голоса, которые указывались во время изучения этих записей, они были аутентичны и все участники этого процесса, который, скажем, известен всей Украине, они фактически подтверждены, как участники этого процесса. Другой вопрос – следствие и суд должны дать оценку этим записям и оценку участия каждого из участников этого процесса в деле Гонгадзе.

При вашем руководстве СБУ анализировала запись или не анализировала. Каким образом это делалось? Николай сидел здесь в студии, клялся, божился – сам писал. Вы делали расследование – сам, не сам?

Вы знаете, в чем проблема – безусловно, для того, чтобы это исследовать нужны были его показания. И, безусловно, устройство, которым он писал, или технологии, которые он использовал, их нужно было задействовать для того, чтобы подтвердить так оно, или нет. И я думаю, что сегодня есть все основания это сделать. Единственное меня удивляет, что до сих пор экспертиза, которую Служба Безопасности провела месяца три или четыре назад, она до сих пор не оформлена и до сих пор не передана в Генеральную прокуратуру. Это действительно меня удивляет.

А ваша версия, почему это так?

Я думаю, что здесь все же используется политическое давление для того, чтобы реальные участники событий, реальные заказчики и организаторы убийства Гонгадзе, чтобы они не сели на скамью подсудимых. Это грустно, но же это я вынужден констатировать.

Почти в унисон со спикером, он комментируя эту ситуацию, свое представление в суд, сказал, что многие из тех, кто должен заниматься расследованием дела Гонгадзе бездействуют, или препятствуют его раскрытию. Кто мешает?

Я думаю, что сегодня нужно спросить это у действующего Генерального прокурора, трудно сказать, кто сегодня у нас Генеральный прокурор, во всяком случае, руководителя Службы безопасности и Министра внутренних дел. Поэтому они по своим должностным обязанностям должны сказать, кто им мешает довести дело до конца.

Не говорите фамилий, не намекайте, но вы имеете мнение по этому поводу, кто мешает?

Да. Я считаю, что сегодня отсутствует политическое решение относительно доведения этого дела до конца.

Бывший глава Службы безопасности. Ваша версия: почему приезд Портера Госса, директора ЦРУ был настолько тайным?

Вы знаете, это меня тоже удивило. Я могу сказать, что в свое время, находясь в Соединенных Штатах Америки, я встречался с Портером Гостем в его рабочем кабинете и мы имели разговор, и как руководители двух спецслужб наметили вопросы, которые требуют решения, наметили вопросы, которые требуют, скажем так, совместных усилий. В первую очередь, это вопросы борьбы с терроризмом. Я, в свою очередь, пригласил Портера Госса в Украину, думаю как раз, что это он доехал до нашей страны просто с таким опозданием. Поэтому я не считаю, что надо было скрывать его визит. Это, извините, очень высокое должностное лицо, которое руководит серьезным учреждением, государственным учреждением. И, безусловно, я думаю, что как раз такая скрытность, она сыграло только в минус Президенту и службе, которая его принимала.

Депутаты то же самое спрашивают у Кинаха. Приезд руководителя такой организации не навредит национальной безопасности?

Он не может вредить национальной безопасности, поскольку вопросы, которые скажем, обсуждали руководители в наше время, я думаю сейчас и служба безопасности и Центральное Разведывательное Управление. Эти вопросы связаны, в первую очередь, с борьбой с международным терроризмом. Я думаю, что этот вопрос, он не может не интересовать любую страну мира, в том числе и Украину.

А вообще, по правилам служб в своей международной деятельности возможно есть там пунктик – не разглашать приезд такого человека?

Знаете, совсем нет. Руководитель такого уровня это и публичная фигура, это и фигура политическая, и, безусловно, такие визиты не могут проводиться, как какие-то тайные операции. Эти визиты проводятся на достаточно высоком уровне, во время которых могут подписываться какие-то документы. Это межгосударственные визиты. И когда нужно проводить какие-то специальные операции, то для этого есть свои технологии. И в этих мероприятиях, как правило, руководители такого уровня не принимают участия.

О специальных технологиях. Сейчас все друг друга прослушивают. Такая болезнь в Украине пошла. Даже до регионов докатилась. Вот скажите, при желании СБУ может прослушать кого угодно, не имея официального разрешения?

В свое время я все сделал для того, чтобы Служба Безопасности работала исключительно в рамках Конституции. И исключительно в рамках действующего законодательства. Теоретически, технический потенциал позволяет действительно прослушивать ну, скажем, многих граждан в нашей стране. Но технический потенциал, я откровенно скажу, не позволяет прослушивать тонально всех. Вот как распространяют слухи, что всех прослушивают. Только начинаешь о чем-то говорить – сразу же включается.
То есть, это, безусловно, фантазии, это преувеличение. И я надеюсь, что наши спецслужбы, наши силовые структуры они выше этого в рамках законной Конституции, и исключительно, по решению суда будут проводить эти технические мероприятия.

А много частных структур, которые имеют настолько мощную технику, что могут также проводить свои операции по прослушке.

К сожалению, эта проблема есть действительно. И в свое время мы начали борьбу с этим. Даже задержали нескольких представителей коммерческих структур, которые незаконно торговали этой техникой. А это лицензионная техника. Она специального назначения. И не может реализовываться по желанию. Но сегодня, к сожалению, это достаточно распространено.

Надо сказать, что техника всегда опережает возможности государства и в Украине, и в других странах, К сожалению. Нет проблем у тех, кто имеет деньги, чтобы купить соответствующие устройства. Они связаны с компьютерными технологиями, и с другими вопросами. И что касается, к сожалению, мобильной связи, то сегодня надо сказать, что она не защищена.

Поэтому мы, Служба Безопасности, развивали технологии именно защиты мобильной связи. И кстати, первое такое дело было сделано с моим участием. И членов правительства мы обеспечили именно защищенной мобильной связью.

К сожалению, я хочу сказать, что рядовой гражданин сегодня не защищен от того, чтобы какая-то коммерческая структура, которая интересуется его разговором, не могла снять информацию с его мобильного телефона. Хотя это тоже не совсем простой механизм.

И, к сожалению, сегодня у кого есть средства – может себе позволить нарушать закон. Другой вопрос, что Служба безопасности, Министерство внутренних дел будет жестко с этим бороться.

Можно предположить, что поймают за хвост не всех. И накануне выборов будут использовать эту технологию?

Опыт украинской политики, опыт оппозиционной борьбы меня научил, что нет такого разговора, оглашение которого может изменить политическую расстановку сил. Я не знаю, что нужно сказать, вот после пленок, извините, записей того же Мельниченко, я не знаю, какую информацию нужно огласить в Украине так, чтобы она вызвала шок и это было использовано достаточно эффективно.

Поэтому, скорее всего, это чаще используется исключительно с коммерческой целью, для того, чтобы у конкурента снять информацию, для того, чтобы использовать это, скажем так, для нечестного бизнеса. И, к сожалению, достаточно часто это используется и исключительно с криминальной целью, то есть, для ограблений и тому подобное.

Как-то спросили Петра Порошенко, возможно ли объединение команд. Он ответил, что возможно, если будут какие-то общие рельсы, но заметил: «если будет общая идеология, но я не знаю, какая это идеология, которую исповедует Юлия Тимошенко, идеология солидаризма». Я вас спрашиваю, что такое идеология солидаризма?

Это действительно достаточно интересный вопрос. Мы начинаем солидаризмом семьи и заканчиваем солидаризмом нации. То есть, сегодня мир пришел к тому, что классический капитализм, или классический коммунизм – это противоположные стороны одной той же проблемы.

Когда государство отстраняется от гражданина. И когда гражданин не может уповать на государство. Поэтому интересы государства нужно соединить с интересами гражданина, интересы наемного рабочего нужно соединить с интересами частного предприятия. И вот объединение и гармонизация этих интересов это и есть идеология солидаризма, которую мы предлагаем сегодня украинскому обществу.

Вы до сих пор поддерживаете отставку правительства Еханурова? Была такая точка зрения...

Я убежден, что если правительство Еханурова не сможет управиться с ситуацией на энергетическом поле, то безусловно, это правительство не сможет находиться дальше при власти. Так как его действия могут привести к серьезному кризису. И, к сожалению, я не могу согласиться с позицией РФ, которая чисто экономическую проблему переводит в систему политического давления. И я не советую политикам злословить по этому поводу: вот смотрите, в конце концов, вот сейчас Украину поставят на колени! Никто Украину, я надеюсь, на колени не поставит. И мы во всяком случае не будем этого позволять, но с другой стороны, ну сколько можно не отказываться от криминальных схем которые существуют в энергетической сфере?

Тимошенко говорила о Газукрэнерго. А у нас единственный такой паразит, который пасется на трубах?

Это самый мощный такой посредник, через которого проходит выкачка ресурсов из Украины. И формально, который сегодня больше контролирует энергетику, чем правительство Еханурова. Нет объяснений, кроме коррупционных связей, почему посредник должен контролировать энергетику Украины? – Это недоразумение.

Если его убрать, это решит вопрос?

Это решит вопрос, если отказаться от криминальных коррупционных схем. Отказаться от схем, когда чиновники снова зарабатывают миллиарды на этом вопросе. Здесь сама схема, когда в теневом режиме идет решение самой колоссальной проблемы газоснабжения в Украину. И, к сожалению, и бартерные схемы завышаются, и завышается схема, когда посредник диктует нам свою ценовую политику, и завышается система, когда чиновники снова зарабатывают на проблеме, в том числе и этого энергетического кризиса. И пока мы не посадим за решетку тех, кто уже заработал миллиарды и продолжает это делать, пока мы не отрежем эту опухоль от правительства, от президентской администрации, кризис в энергетической сфере будет только наращиваться.

Вы как-то обвинили Луценко в том, что он ничего не делает...

Я думаю, что здесь и мои коллеги – руководители Службы Безопасности должны сказать свое слово, так как дела были открыты, обвинения были уже выяснены. Надо было только предъявлять обвинение и, извините, закрывать преступников.

К сожалению, по непонятным для меня причинам это до сих пор не делается. Более того, кто работал на этом бизнесе, тот и продолжает работать. И, к сожалению, я могу много привести примеров, когда снова чиновники своих родственников ставят в этот бизнес, потом нам объясняют, что нам нужно затянуть ремни, так как нас ждут серьезные энергетические проблемы.