Замороженные эмбрионы: замороженная наука в старении

Это возвращает меня к воспоминаниям о моей второй конференции по SENS.

В те времена воздух еще пах озоном от поры научных молний, которые метнула прежде никому не известная группа корейских ученых из Сеульского национального университета, которую возглавлял ветеринар Хванг Ву Сук.

Через несколько лет после появления овечки Долли он заявил, что клонировал корову, а потом и собаку, но настоящая слава пришла к нему зимой 2004, когда Хванг сообщил о получении им - впервые в истории - полноценных человеческих ЭСТ методом ПЯСК.

Естественно, о корейском ученом заговорили во всем мире, но это оказалось только началом. Менее чем через год, в последние месяцы подготовки SENS-2, он заявил о существенном усовершенствовании своей методики. В первом случае Хвангу, использовав 242 яйцеклетки, удалось получить всего одну стволовую линию, причем она содержала ядро соматической клетки того же самого донора, т.е. ее биомедицинская польза была весьма ограниченной. Теперь же он говорил, что создал 11 человеческих линий, затратив всего 185 яйцеклеток и вводя в них ДНК совершенно других людей обоих полов и разных возрастных групп, включая потенциальных пациентов.

В самом деле, эти результаты могли бы стать сильнейшим гальванизирующим стимулом, которого так не хватало исследованиям стволовых клеток. Из-за сложившегося к тому времени политического климата эффект от корейского заявления был намного сильнее, чем объяснялось бы его чисто технической сенсационностью, т.е. появившейся, наконец, возможностью производить "на заказ" стволовые клетки для терапевтических целей. Печально знаменитое решение президента Джорджа Буша, принятое им летом 2001, загнало в угол изучение этих клеток, ограничив его федеральное финансирование средствами, выделяемыми на работы с линиями, созданными к тому дню, когда он подписал соответствующую бумагу.

Решение Буша перечеркнуло утвержденную администрацией Клинтона, но так и не воплощенную в жизнь политику, предусматривавшую направление средств Национального института здравоохранения (НИЗ) на исследования ЭСК с использованием линий, получаемых как из клиник ЭКО, так и в ходе работ, начатых на средства частных фондов. Новый президент ориентировался не на мнение ученых, а на шумиху вокруг абортов и свойственное ему самому как убежденному христианину и консерватору их категорическое неприятие. И хотя его решение не было, строго говоря, "запретом" на изучение ЭСК, над всей этой областью повеяло могильным холодом - и не только потому, что сокращение фондов касалось работ почти со всеми доступными их линиями.

Самой очевидной проблемой было удушение прямого федерального финансирования исследований. Администрация выделила на одну из важнейших областей американской и даже мировой фундаментальной науки всего 20 млн. долларов, поступающих ежегодно исключительно из бюджета НИЗ. Буш и его союзники могли бы утверждать, что этого для изучения ЭСК более чем достаточно, поскольку уже существует достаточное количество их проверенных линий, однако фактическое состояние данного материала политиками не учитывалось.

Согласно исходному заявлению Белого Дома, его новая политика позволяет ученым исследовать целых 78 стойких линий стволовых клеток, но когда сенаторы уточнили названные цифры у директора НИЗ Илайеса Зерхуни, он признался: всего 19 из них действительно жизнеспособны, практически доступны (свободны от ограничений, накладываемых, например, правами на интеллектуальную собственность) и готовы к использованию. К 2004 накопилось не более 21 такой линии. По предварительным данным, представленным Национальной академии наук 12 октября 2004, среди линий, протестированных Кэрол Уэр из Вашингтонского университета, 12 заметно ухудшили свой рост и с трудом поддавались сепарации из-за устаревшего метода их получения и культивирования. Одну из них пришлось из-за этого забраковать полностью.

Важный момент: всего два десятка линий не являются репрезентативной выборкой для генетического разнообразия человечества. Иными словами, трудно проверить, не является ли то или иное обнаруженное свойство лишь особенностью конкретной лини или, скажем, людей одной расы. Для нормального прогресса в данной области науки необходимы как минимум сотни жизнеспособных линий ЭСК. На самом же деле, ситуация еще плачевнее, поскольку из-за своего солидного возраста доступные для изучения линии накапливают мутации, которые способны искажать экспериментальные результаты, т.е. уже не соответствуют даже стволовым клеткам исходных доноров.

Далее, мы не можем изучать ЭСК людей с конкретными болезнями (включая действие на патологические процессы разрабатываемых лекарств). Такие исследования удобнее всего проводить методом ПЯСК - беря у пациентов зрелые клетки и превращая их в бластоцисты. Затем можно было бы следить за дифференцировкой ЭСК в клетки, наиболее поражаемые данной патологий, и за изменениями, происходящими при накладывании их аномального метаболизма на возрастные процессы, свойственные даже здоровым людям.

Доступные сейчас ЭСК плохи не только своей ограниченной применимостью для фундаментальных исследований. Каждый работающий в этой области сознает: их никогда не удастся использовать и в терапевтических целях. Все доступные линии бесполезны клинически, поскольку изначально культивировались с помощью мышиных питающих клеток, секретирующих различные факторы и обеспечивающих структурную опору, необходимую для сохранения примитивного неспециализированного состояния ЭСК.

Контакт с клетками грызунов различными путями "запачкал" человеческий биоматериал. В одном исследовании на поверхности ЭСК обнаружили сахар, распознаваемый как "чужеродный" и атакуемый нашей иммунной системой. Считается (хотя пока и не доказано), что культивируемые клетки могут содержать также мышиные белки и даже вирусы.

Только в последнюю пару лет ученые разработали новые методики, впервые позволившие разводить человеческие линии ЭСК с использованием человеческих же питающих клеток, а затем и вообще без их помощи. Однако опять же, если эти ЭСК не изготовлены специально для пациента путем ПЯСК, остается возможность возникновения проблем с отторжением. Таким образом, для эффективного использования в медицине, а в будущем и для противовозрастной терапии в целом пригодны только линии ЭСК, полученные гораздо позже 2001.

Политика Буша отразилась и на специалистах, довольно далеких от лабораторий, где занимаются оставшимися в распоряжении ученых клеточными линиями. В частности, запрет на финансирование работ с неутвержденными ЭСК контролируется настолько агрессивно, что НИЗ пришлось отменить гранты, выделяемые даже на никак не связанные с ЭСК исследования, если эти деньги идут на материалы и оборудование, применяемые также для изучения "запрещенных" ЭСК. Вы, скажем, тестируете раковые клетки на крысах, но вас лишают средств, если кто-нибудь в вашем университете, пользуясь, скажем, теми же наборами для анализа генной экспрессии, работает с ЭСК, полученными после августа 2001.

Это крайне затрудняет исследование таких ЭСК в большинстве ВУЗов и во всех федеральных научных центрах. Лаборатории же, в которых ведутся вполне санкционированные работы, должны тратиться на дублирование и отслеживание своего оборудования - вплоть до использования цветных меток на чашках Петри и прочей стеклянной посуде, что, разумеется, не способствует эффективной научной деятельности.

Политика Буша сильно затрудняет даже исследования, финансируемые из частных источников, т.е. те, которых она теоретически не касается. Ученые, работающие на производственных фирмах, сначала получают образование в университетах. Если там изучение ЭСК стопорится из-за недостатка федеральных денег и конкуренции с другими группами, нуждающимися в том же самом "неделимом" по закону оборудовании, молодые специалисты попросту не получают должных навыков обращения с ЭСК, не говоря уже о возможности проводить с ними собственные эксперименты, способствующие научному прогрессу. Результат - нехватка таких кадров в частных фирмах, готовых выделять на работы с ЭСК необходимые средства.

Естественно, такое положение вещей отпугивает потенциальных инвесторов: слишком неопределенным выглядит положение компаний, которые всерьез заняты разработкой стволовоклеточных технологий, в том числе и лечебных. Одно время даже казалось, что США, последовав примеру некоторых других стран, объявят некоторые аспекты таких исследований, например использование ПЯСК, не только недостойными государственного финансирования, но и попросту криминальными. Инвесторы готовы рисковать многим, но только не собственной репутацией, и от поддержки частных работ с ЭСК предпочитают воздерживаться.

На короткое время вспыхнула было надежда, что администрация Буша быстро откажется от своей политики под нажимом общественного мнения. В самом деле, опросы даже очень консервативных групп населения демонстрируют: большинство граждан США (да и других стран) высказывается в пользу беспрепятственного изучения ЭСК.

Очевидно, многие респонденты слабо представляют себе потенциальную пользу этих работ для человеческого здоровья: они просто считают, что специалисты вполне могут брать для своих исследований лишние эмбрионы, без толку хранящиеся в ЭКО-клиниках. Если же разъяснять людям медицинские перспективы этих исследований, их общественная поддержка достигает порядка 70%. Причем большинство респондентов поддерживает даже применение ПЯСК. Это позволяет мне с оптимизмом размышлять и о будущем отношении народа к противовозрастной терапии в целом.

Итак, в жаркие августовские деньки, когда противоречия на глазах обострялись, а популярность президента Буша была далеко не стабильной, казалось весьма вероятным, что общественное мнение заставит его отменить свое близорукое решение и ученые довольно скоро получат для работы с ЭСК необходимые федеральные средства.

А потом в Центр международной торговли врезались самолеты.

За месяц все изменилось. Если в августе судьба исследований ЭСК интересовала всех и каждого, к концу 2001 эта проблема почти всеми полностью забылась, вытесненная ужасом перед террористами. Когда давление широкой общественности испарилось, требовать чего-либо по поводу ЭСК от законодателей продолжали лишь те, чьи организации, ресурсы и идеологическая подпитка остались достаточно заметными даже на фоне руин нью-йоркских небоскребов. В такой ситуации смешивание чисто научных вопросов со спорами вокруг абортов привело к полной победе противников ЭСК-технологий.

Хорошо организованные и обильно финансируемые антиабортивные группы беспрецедентно усилили свое влияние, лишившись былого противодействия со стороны как широкой общественности, так и своих привычных оппонентов. Действительно, объединения, выступавшие за гражданские права и свободу выбора, и прежде не особо интересовались собственно стволовыми клетками, а теперь были по горло заняты отстаиванием Конституции в условиях закручивания гаек, которого якобы требовала борьба с мировым терроризмом. Конечно, за продолжение исследований ЭСК могли бы выступить группы поддержки пациентов, однако в то время они только зарождались и не пользовались поддержкой фармацевтических компаний, еще не успевших вложить средств в соответствующие разработки.

Сплотившийся вокруг ставшего необыкновенно популярным президента-главнокомандующего, заваленный дезинформацией, без отказно поставляемой противниками абортов и право-религиозными активистами, всегда составлявшими электоральную базу Буша (и много сделавшими для усиления его власти), Конгресс со своим республиканским большинством и доминированием консервативных по мировоззрению депутатов повел настоящую атаку на стволовые клетки. Законопроекты, параллельно представленные сенату Сэмом Браунбэком (S245) и палате представителей Дэйвом Уэлдоном и Бартом Ступаком (HR234), требовали запрета любых форм "человеческого клонирования", включая использование ПЯСК в исключительно научных или медицинских целях.

Их принятие означало бы не только отказ от федерального финансирования создания бластоцист путем ПЯСК, но и объявление этой процедуры преступной, подразумевающей лишение свободы для тех, кто ею занимается. Тюрьма грозила бы и ученым, проводящим любые исследования линий ЭСК, полученных с помощью ПЯСК. Более того, оригинальные тексты: этих законопроектов предусматривали реальные сроки даже для врачей и пациентов, предлагающих лечение продуктами ПСЯК, соответственно, дающих на него согласие. Раздавались голоса, предлагающие наказывать и граждан США, получающих такую терапию за границей, - по возвращении, разумеется.

К счастью, через несколько месяцев общественность постепенно начала отходить от шока, и активисты, отстаивающие права ученых и пациентов, перешли в контрнаступление. Большую роль при этом сыграло мнение заметных людей, кто надеялся на помощь связанного с ПЯСК лечения им самим или их близким. Речь идет, в частности, о Майкле Дж. Фоксе (паркинсонизм), Кевине Кляйне (юношеский диабет у сына), Кристофере Риве (травма спинного мозга), и - прежде всего, Нэнси Рейган (чей супруг, экс-президент, умирал от болезни Альцгеймера). Стала формироваться двухпартийная коалиция, выступающая за расширение доступа к ЭСК, а во многих случаях и за полную легализацию биомедицинского применения ПЯСК.

Показательно, что в нее вошли такие видные противники абортов из числа республиканцев, как Оррин Хатч, Стром Термонд, Арлен Спектер, Джон Маккейн и даже лидер сенатского большинства Билл Фрис. Похоже, их мнение разделял Томми Томпсон, министр здравоохранения и социальных служб в администрации Буша. Тем временем влиятельные научные организации (включая Национальную академию наук, Американскую медицинскую ассоциацию, Ассоциацию американских медицинских колледжей и даже сам Национальный институт здравоохранения) и многочисленные благотворительные фонды, связанные с конкретными заболеваниями (например Фонд исследований юношеского диабета, Американская ассоциация изучения рака, Фонд Ланса Армстронга и Американская диабетическая ассоциация) оказали финансовую поддержку работам с использованием новых линий ЭСК и метода ПЯСК.

Коалиция Хатча выступила с двумя законопроектами: во-первых, о легализации ПЯСК в фундаментальных и медицинских исследованиях при запрете на клонирование этим методом человека, а во-вторых, о доступности для специалистов скопившихся в ЭКО-клиниках излишков эмбрионов как источника стволовых клеток. К коалиции мало-помалу присоединялось все больше конгрессменов обеих партий.

В течение нескольких лет парламентское противостояние ни к чему не приводило: оба законопроекта неоднократно вносились на рассмотрение и отклонялись. Однако такая боевая ничья в конечном итоге играла на руку их противникам. Хотя немногие ученые, занимавшиеся ПЯСК, оставались на свободе, их работы не финансировались, потенциальные частные инвесторы дожидались политической определенности, а президентское ограничение на исследования ЭСК оставалось в силе.

medbe.ru