08 авг, 02:10
.jpeg)
Разные точки зрения
Действительно, книга Кралля произвела настоящий фурор и породила ожесточенные споры. О ней писали газеты и журналы, в том числе научные. Разумным лошадям было посвящено специальное заседание на съезде немецких зоологов, а затем и на международном конгрессе зоологов в Монако, пишет sunhome.ru
Многие ученые уверовали в реальность того, о чем писал Кралль. И вот примеры. Знаменитый Вильгельм Оствальд, один из основоположников физической химии, утверждал, что работа Кралля будет иметь не меньшее значение, чем теория Чарлза Дарвина. Великий немецкий естествоиспытатель Эрнст Геккель писал Краллю: «Ваши тщательные и критические исследования доказывают вне всякого сомнения способность животных к самостоятельному мышлению, в которой я, впрочем, никогда и не сомневался». Отзыв профессора Эдингера, крупного специалиста по анатомии и физиологии головного мозга, был еще более восторженным. «Мы стоим здесь, — говорил он, — перед чем то великим, и нет более важной проблемы в зоопсихологии, чем найти объяснение поразительным способностям краллевских лошадей». А профессор биологии Венского университета Камилло Шнейдер предсказывал, что открытие Кралля приведет к неисчислимым последствиям для науки. Но были и прямо противоположные мнения. Так, например, профессор Декслер, директор пражского ветеринарного института, назвал книгу Кралля «позорным пятном немецкой литературы» и заявил, что она «рождена в атмосфере обмана». И все же скептиков находилось куда меньше, чем тех, кто поверил Краллю и высоко оценил результаты его удивительных экспериментов.
Ганс и Ганс 2
Впрочем, история с мыслящими лошадьми началась задолго до опытов Кралля. Вот что рассказал читателям газеты «Секретные материалы» Г. Черненко. В конце XIX века попытался научить лошадь грамоте и счету другой немецкий исследователь — Вильгельм фон Остен, сын богатого помещика. Сам же он всегда жил скромно, аскетом, бессребреником. В молодости Остен работал учителем математики и рисования в небольших городах Германии. Затем переехал в Берлин, купил здесь доходный дом и зажил в нем, занимая две скромные комнаты, одиноким и нелюдимым.
Все свободное время Остен посвящал опытам с лошадью по кличке Ганс. Он любил лошадей и поставил задачей своей жизни доказать, что лошадь, как и человек, обладает умственными способностями. Эта цель поглотила все его помыслы, требовала величайшего упорства. И он был настойчив. В его худом, сгорбленном теле таилась железная воля. Каждый день, в любое время года, Остен выводил Ганса из конюшни во двор и упорно занимался с ним, невзирая на зной, ветер, дождь и холод. О его опытах знали лишь квартиранты да соседи, считавшие эти странные занятия прихотью старого фанатика чудака.
Увы, лошадь, по мнению Остена, оказалась малоспособной. Дело пошло гораздо быстрее, когда он осенью 1900 года купил в России орловского рысака и тоже назвал его Гансом. Ганс 2, напротив, проявил невероятные способности к обучению и за это получил кличку Умный Ганс.
Методы занятий Остен постепенно выработал сам. Обучение сложению велось следующим образом. Остен ставил на одной стороне стола, к примеру, четыре кегли, а на другой — две и прикрывал их ящиком. «Ганс, — обращался он к лошади, — четыре и два составляют шесть». При звуке «и» он поднимал ящик, закрывающий кегли, и указывал на них движением руки. Подобным же приемом удалось научить Ганса и вычитанию.
Через два года рысак стал понимать немецкие слова и выполнять устные задания. Он научился отбивать ногой числа от 1 до 30 и производить с ними арифметические действия. Он изучил алфавит. Глядя на особую таблицу с занумерованными буквами, мог, стуча копытом, обозначать их, составлять слова и таким путем отвечать на заданные вопросы.
«Берлин, ты этому веришь?»
Прошло четырнадцать лет с начала опытов Остена с лошадьми, и ему захотелось объявить, наконец, о своих экспериментах. В одной из берлинских газет Остен поместил объявление о лошади, которая различает десять цветов, умеет читать и знает четыре правила арифметики. Как ни странно, это объявление большого интереса не вызвало. Его просто сочли за шутку. Прошел еще год. Остен снова печатает объявление, в котором приглашает всех бесплатно присутствовать при его опытах.
На этот раз желающих увидеть образованную лошадь нашлось — и немало. С каждым днем во двор Остена стекалось все больше и больше любопытных. Стали бывать здесь и не только простые посетители, но и высокопоставленные особы, министры. Газеты писали, что сам кайзер заинтересовался Умным Гансом и выразил желание посмотреть его.
Умный Ганс был очень красив: блестящей вороной масти, с пышной гривой, длинным хвостом и живыми движениями. «Зрителя поражало осмысленное выражение, которое вдруг принимали его глаза», — рассказывал современник.
Конечно, посещали Остена и ученые. Отзывы их, как уже говорилось, были разные: от восторженных до скептических, а то и негодующих. Некоторые приходили, испытывая недоверие и считая Остена мошенником, но, увидя поведение необыкновенной лошади, резко меняли свое убеждение на прямо противоположное.
Вокруг Умного Ганса разворачиваются полемика и громкий газетный шум. Франкфуртская газета, например, поместила статью под язвительным заголовком: «Берлин, ты этому веришь?»
Чтобы отмести от себя недостойные подозрения, Остен предложил в сентябре 1904 года образовать ученую комиссию, которая должна была ответить на вопрос: нет ли в его опытах плутовства, не подает ли он лошади намеренно или бессознательно какие либо скрытые команды? Заключение ученых (под ним стояли тринадцать подписей авторитетных специалистов) было категорическим: никакого мошенничества, никаких тайных сигналов в опытах нет.
И все же споры вокруг мыслящей лошади не угасли. Напротив, они разгорелись с еще большей силой. Противники Остена отказались верить выводам комиссии, называя их легкомысленными. Говорили, что состав комиссии был подобран при участии владельца лошади, потому она и не могла дать объективного заключения.
Была создана еще одна комиссия, которая пришла к совсем другим выводам. Она пришла к заключению, что Остен все же подает Гансу едва заметные сигналы легчайшими кивками, причем делает это совершенно непроизвольно. Честность старого учителя под сомнение не ставилась, но к его опытам отношение сразу изменилось.
Новый хозяин
Выводы второй комиссии глубоко огорчили Остена. Но особенно обиделся он на Умного Ганса, который, по его убеждению, заупрямился и не захотел показать перед учеными всех своих умственных способностей. Остен уехал из Берлина и даже, говорили, намеревался покинуть Германию. Летом 1909 года он умер после долгой болезни на 71 м году жизни, умер с надеждой, что его опыты будут когда нибудь оценены и продолжены.
Карл Кралль заинтересовался Умным Гансом еще при жизни Остена. Более того, они провели вместе немало экспериментов, причем Кралль внес в опыты ряд важных усовершенствований. В результате этого обучение лошади пошло еще быстрее. Ганс научился определять различные виды запахов (скипидара, ванилина, мяты, карболки), знал их названия, мог выбирать из меню, написанного на доске, желаемые кушанья, узнавал знакомых людей на портретах и «называл» их имена, различал монеты, игральные карты. Он хорошо знал такие понятия, как «угол», «сторона», «прямая», «параллельность», мог отличить прямой угол от острого и многое другое.
После смерти Остена Кралль купил Умного Ганса, перевез к себе, в город Эльберфельд, и продолжил его обучение. Чтобы исключить подозрение в подаче каких либо зрительных сигналов, Кралль стал надевать на голову лошади шоры (наглазники), которые не позволяли ей видеть экспериментатора, но давали возможность смотреть вперед на таблицу с буквами и цифрами. Применялись также ширмы, а иногда опыты производились в полной темноте, в ночное время. Последние удавались даже лучше, чем дневные, поскольку лошадь не отвлекали уличные шумы.
С шорами Умный Ганс выполнял следующие устные и даже письменные команды: «Поверни голову налево, направо, вверх, вниз!», «Сделай шаг вперед, назад!», «Подними правую, левую ногу!», «Подними ту ногу, которую поднял этот господин!», «Встань на дыбы!», «Закрой дверь!», «Возьми палку!», «Иди прямо на такого то!», «Раскланяйся!», «Заржи!», «Сдунь бумажку!», «Стань параллельно скамье, под прямым углом к скамье!» и так далее и тому подобное. Ганс выучился отвечать на вопросы, не только выстукивая копытом по наклонному помосту, но и движениями головой, ржаньем. Мало того, мог складывать слова и целые предложения, касаясь губами нужных букв, написанных на картонных кружках и расположенных на специальном стенде. Позднее Кралль приобрел еще двух лошадей, арабских жеребцов Магомета и Царифа, желая доказать на практике, что Умный Ганс вовсе не исключение, не уникум.
Новых своих питомцев Кралль прежде всего стал учить арифметике. Очень быстро обе лошади научились понимать числа 1 и 2, отстукивая их правой передней ногой. Спустя несколько дней они уже знали все цифры первого десятка и нуль. Для обозначения нуля лошадь должна была повернуть голову направо. Вскоре Магомет и Цариф могли считать до сотни, отбивая сначала правой ногой единицы, а затем левой — десятки. Кралль рассказывал, что после команды отсчитать число 30 Магомет сам догадался первым делом повернуть голову направо, чтобы отметить нуль, а потом три раза ударил копытом (точно в соответствии с немецким языком, в котором первыми называются единицы, а затем уже десятки).
Настало время, когда, по словам Кралля, его лошади не только умели считать сотнями и тысячами, не только помнили таблицу умножения, но и могли выполнять все арифметические действия. Например, на одном из уроков Магомет правильно решил задачу: 21 268: 3 = 7089 и 1 в остатке. Самое любопытное, что он при этом не забыл и про остаток, стукнув напоследок один раз правой ногой.
Позднее Магомет научился выполнять арифметические действия с дробями, возводить числа в степень, а также извлекать квадратные корни. В январе 1910 года он уже извлекал корни третьей степени, а затем и четвертой. Однажды по просьбе какой то посетительницы Магомет за десять секунд справился с такой, казалось бы, нелегкой задачей: извлечь корень четвертой степени из числа 456 976. При этом Кралль, записав задачу на доске, тотчас же вышел, а все присутствовавшие ответа не знали.
Удивительно, но способности этой лошади к быстрым вычислениям оказались выше, чем у обыкновенного, среднего человека. Конечно, случалось, что Магомет и ошибался. Но стоило указать на ошибку, как он обычно сразу же исправлял ее. А бывало, исправлял и по собственному почину. Иногда на Магомета находило необъяснимое упрямство, и он упорно, будто назло, отвечал неверно. Тогда Кралль прибегал к помощи хлыста, особенно при решении сложных задач, вроде извлечения корней.
Оба скакуна преуспели и в грамоте. Они легко складывали из букв слова, из слов предложения и в итоге целые разговоры. Постепенно у них выработалось свое, «лошадиное» правописание. Так что одно и то же слово каждая лошадь писала немного по своему, например, не дописывая в конце одну две буквы.
Невероятный разговор
Кралль считал, что, в отличие от «математика» Магомета, Цариф был больше «гуманитарием». Во всяком случае, складывание слов и предложений ему удавалось лучше и легче, чем решение арифметических задач.
Помощником у Кралля был доктор Шенер, активный участник многих экспериментов. В один из дней был произведен такой любопытный опыт. К уху Магомета поднесли телефонную трубку, и Кралль, находясь далеко от конюшни, что то сказал лошади по телефону, Шенер позже вспоминал: «Я спрашиваю Магомета: „Кто говорил с тобой?“ Ответ: „Кралль“. Я спрашиваю: „Что он сказал?“ Ответ: „Пао (прозвище Шенера) даст сахар“. Спрашиваю: „Сколько?“ Ответ: „Два“.
Кралль потом подтвердил, что по телефону речь действительно шла о сахаре.
Случалось, что лошади без всяких вопросов начинали выстукивать слова. Чаще всего они означали просьбы чего нибудь вкусного. Тогда в зашифрованном виде звучало: «Сахар», «Морковь», «Хлеб». Утомленная занятиями лошадь вдруг просила: «В конюшню». Кралль утверждал, что Магомет сам нередко обращался к нему, выстукивая копытом слово «Кралль».
В конце концов с этими чудо лошадьми можно было вести настоящие беседы, содержание которых определялось не только человеком, но и его четвероногим собеседником.
Вот пример такой беседы, состоявшейся между рысаком Магометом и Шенером. «Как то вечером, — рассказывал доктор, — когда Магомет стал мешать мне работать, я крикнул ему: „Перестань! Пао пишет книгу“. Желая убедиться, что он понял мои слова, я написал мелом на доске вопрос: „Что делает Пао?“ Магомет посмотрел на доску и отстучал ногой: „Пишет книгу“. Я был поражен».
В другой раз Шенер показал Магомету кусочек сахара. «Вчера ты сказал, — обратился он к лошади, — что сахар сладкий и белый. Подумай, что можно еще сказать о нем?» И Магомет через минуту отбил копытом: «Кусок сахара — четырехугольный». Вспоминая этот случай, Шенер говорил: «Если бы я, с самого начала не был очевидцем умственного развития Магомета, то счел бы этот разговор невероятным».
Загадочный шифр
Некоторые ученые, не верившие в честность опытов с лошадьми, старались прийти к Краллю в то время, когда его не было дома, и провести испытания самостоятельно. И чаще всего эти испытания на удивление упорных скептиков оканчивались вполне успешно. Один из ученых даже пробрался в краллевскую конюшню ночью и, будучи один на один с лошадьми, получил от них правильные ответы на свои вопросы.
Наши, российские, ученые также следили за опытами Кралля. Профессор Безредка — микробиолог, сотрудник Мечникова по Пастеровскому институту, писал: «Нет сомнения, что краллевские лошади обдумывают и считают». Московский врач психиатр Котик, большой энтузиаст телепатических исследований, полагал, что все объясняется именно телепатией. «Я думаю, — писал он, — экспериментатор лишь мысленно диктует лошади букву за буквой, цифру за цифрой. Посылая ей в определенный момент мысленные импульсы начинать или кончать отстукивание. В этом последнем отстукивании и заключаются все обязанности и функции лошади при опытах Кралля».
А выдающийся русский биолог Николай Константинович Кольцов даже сам побывал в Эльберфельде. Осенью 1913 года в журнале «Природа» Кольцов опубликовал статью, которую назвал «Мыслящие лошади». Он подробно описал опыты Кралля и, хотя не счел себя вправе быть арбитром в споре ученых, все же явно склонялся к тому, что опыты Кралля — не мистификация, не обман, что лошади могут разумно отвечать на вопросы человека. «При мысли об этом, — писал Кольцов, — все мы испытываем чувства самого решительного протеста против подобного заключения. Однако, разбираясь глубже, мы, пожалуй, придем к выводу, что этот протест — чисто инстинктивный. Мне лично думается, самое трудное поверить тому, что лошадь сумеет сложить 2 и 5. Если же признать за нею способность обучиться простому сложению, то все остальное уже куда менее странно».
Попытки научить животных счету делались и позже. Но эти опыты не идут ни в какое сравнение с умениями разумных лошадей. После Кралля уже никто не смог добиться ничего подобного. Случайно ли это?
«Для того, чтобы обеспечить свой приоритет, — писал Кралль в самом конце своей столь нашумевшей книги, — я привожу ниже некоторые выводы». И дальше идет текст в несколько строк, зашифрованный цифрами и буквами и до сих пор никем не разгаданный. Кто знает, быть может, именно в этих строках и скрыта тайна необычайных успехов в опытах с мыслящими лошадьми?
Адрес новости: http://e-news.com.ua/show/262612.html
Читайте также: Финансовые новости E-FINANCE.com.ua