Чадо из ада: волченок из Волчатки

Малолетний волчонок из Волчатки родился, чтобы грабить и убивать. На учет в детскую комнату милиции этот мальчик из села Волчатка попал в четыре года. А в десять — попытался отравить собственного отчима и потом зарезал его консервным ножом. Помогала в этом юному преступнику соседка шести лет. Мальчик попал в интернат, а девочку усыновили богатые итальянцы...

Что же стало причиной трагедии в Волчатке? Откуда берутся прирожденные преступники и что с ними делать?

“Я могу еще четыре года так чудить. И меня никто в тюрьму не посадит!” — сказал этот десятилетний ребенок, когда его пришли брать взрослые оперативники.

Он был убийцей, этот малыш.

Прирожденным преступником — умным, хитрым, циничным. В четыре года за жестокие драки в детском саду его поставили на учет в детскую комнату милиции. В шесть лет он через форточку ограбил кабинет директора школы, стащив со стола губную помаду.
Когда его ловили в очередной раз, он не скрывал своей вины. Всегда с удовольствием давал признательные показания.

Малыш знает, что говорит. Когда вопрос касается ребенка, наш закон необыкновенно милосерден. Пока человеку не исполнится четырнадцать, его не имеют права привлекать к уголовной ответственности.

Убивай и грабь он хоть трижды на дню...

К десяти годам жизни, к моменту совершения своего первого убийства, на счету Никиты Николаева было уже восемь постановлений об отказах в возбуждении уголовных дел.
И полная уверенность в собственной безнаказанности...

Историю этого ребенка-маньяка мне поведал бывший участковый села Волчатки, где в июле 2002-го, ровно четыре года назад, происходили эти события.

Он взял с меня слово, что если я соберусь об этом написать, то изменю все географические названия, не укажу область, в которой жили герои, не открою их настоящие имена.
— Хоть я и ушел из милиции, но не хочу, чтобы меня взгрели, — сказал тот участковый. — Понимаешь, такие дела вообще не попадают в прессу. Хотя грифа “секретно” на них нет. Даже когда мы поймали преступника, никто из наших об этом гордо не отрапортовал. Мы сами были в шоке, когда узнали имя убийцы и сколько ему лет. Объясни, почему они такими теперь рождаются, эти малолетние волчата, кто в этом виноват?

...С каждым годом безжалостных детей-преступников, как Никита Николаев, становится все больше. Это не распущенность, не отсутствие воспитания и даже не вина общества. Вернее, не прямая его вина.

Это болезнь. Хотя и крайне редкая.

Гибоидный синдром” — так данное состояние называется в психиатрии.

Дети-волчата. При сохранности интеллекта такие малыши не имеют никаких нравственных ограничителей, на уровне физиологии они не способны отличить добро от зла и поэтому просто уничтожают все, что попадается на их пути.

Волчатки — деревня, где произошли эти преступления. Единственное реальное название, которое я не решилась изменить.

Руками младенцев

Труп дяди Гоши в Волчатках нашли под утро. Сожительница его, гулящая Натаха Николаева, возвратясь домой с очередных посиделок, отворила дверь в сенцы и ахнула. “Милый друг” лежал на окровавленном матрасе, со вспоротыми кишками и полуоткрытым ртом, наполненным какой-то беловатой жидкостью с резким химическим запахом.
Возле пустой бутылки с “Белизной” валялся консервный нож, который, как выяснили, и был орудием преступления.

Тело убитого злоумышленник обложил газетами для того, наверное, чтобы поджечь. Но так как у беспутной хозяйки дома спички как раз закончились, то и устроить пожар не удалось. Так — пыхнуло и погасло.

От увиденного кошмара Натаха мигом протрезвела. Завизжала, кинулась в соседнюю комнатушку, где на единственной в доме кровати спал ее сын Никита. Хоть и на похмельную голову, но все же сообразила баба — как бы и с мальчишкой беды не случилось.

Но Никитка, слава богу, спокойно и щербато улыбался сквозь рассветную дрему, раскинув руки поверх одеяла в разные стороны, будто крылья.

Наверное, он летал. Десять лет — самый возраст, чтобы летать во сне...

Опера, приехавшие из района, только головой покачали: где его теперь искать, убивца-то? С момента смерти потерпевшего прошла целая ночь. Да и было ли оно, умышленное злодеяние? Может, просто поспорили мужики по пьянке и один схватился за нож?

Село Волчатки стоит на отшибе, вдалеке от дорог, километрах в десяти от районного центра. Здесь всего десять пятистенок, в них одни бабки столетние свой век коротают.

В соседней избе живет приезжая семья: мать да дочь, бывшие москвичи. Мать — наркоманка, продала квартиру в Медведкове и перебралась с дочкой сюда. Ширяться женщина быстро перестала, потому что наркоты в этой глушине не достать. Пришлось заменить “винт” на грошовую аптечную настойку из боярышника. Которую они с Натахой Николаевой и пользовали на пару.

Улыбчивая шестилетняя Юляша с утра до вечера играла на улице вместе с Натахиным сыном Никитой, пока он ее от себя не прогонял.

Два дня следствие топталось на месте. Искали возможных свидетелей произошедшего, проверяли алиби районных алкоголиков, имевших прежде с дядей Гошей “огневые” контакты.
На третий день опять пришли на место происшествия. Девочка Юляша копошилась одна в огороде, прямо на капустной грядке укладывая спать чумазого голыша.

— Знаешь, дядю Гошу недавно убили, папку Никиты Николаева. Ты в тот день случайно никого чужого возле их дома не видела? — спросили опера девочку, не надеясь на успех.
— Чужого не видела, — серьезно кивнула малышка “дядям ментам”. — А убили дядю Гошу мы с Никиткой.

Рецидивист дошкольного возраста

— Мы побежали за матерью Юляши и школьным психологом, чтобы тут же допросить девочку официально, — вспоминает участковый. — Эта новая версия поначалу казалась, конечно, бредовой. Как двое худеньких и неразумных детишек могли справиться со взрослым мужиком? Зачем вообще они его укокошили? Хотя в отношении Никиты Николаева кое-какие подозрения у нас и раньше имелись, мальчик он был непростой.

Мать зачала Никиту в состоянии алкогольного отравления. От кого и при каких обстоятельствах — сама не помнит.

А родила она сына вообще в алкогольной коме. Пришла в себя в районной больничке к вечеру, не испытав ни малейших родовых болей и потрясений, и тут же попросила снова выпить.
Правда, кормила Натаха мальчонку, как и положено, грудным молоком, денег на смеси у нее не нашлось, но сколько в том молоке было процентов чистого спирта, никто не считал.
— Кстати, Никита — второй ребенок непутевой бабы. Первый мальчик у нее умер сразу же после родов от гидроцефалии, то есть от водянки, — вспоминают местные жители. — Она его тоже пьяная носила. Мы сперва думали, что и новый малыш не выживет!

Однако, на удивление всем деревенским, Никитка рос очень здоровеньким и смышленым мальчуганом. Года в четыре он даже сам научился читать. И почти одновременно его поставили на учет в детскую комнату милиции.

Тяга к знаниям у Никиты проявилась в том, что он тогда же, в четыре года, ограбил большой ларек с газетами, вынес оттуда красочные журналы с картинками и сел неподалеку на лавочку их рассматривать, тут его и повязали, — вспоминает участковый. — Ущерб владельцам был в несколько тысяч рублей. Вполне тянуло не на административную, а на уголовную ответственность. Но делу хода, естественно, не дали: в отделе милиции посмеялись и отпустили Никитку домой.

В шесть лет по просьбе старшеклассников Никита ограбил кабинет директора местной школы. Выпускники попросили неразумного дошколенка вытащить оттуда пачку проштампованных листочков для будущих экзаменов.

А он заодно прихватил для себя красную губную помаду. И целый день этой самой помадой чертил неприличные слова на стенах домов. Когда тюбик закончился, “писателя” повязали опять.
И — через часок — опять выпустили. “А куда его еще было девать? — спрашивает экс-участковый. — К первому классу парень совсем обнаглел: то украдет велосипед у учителя, то соседку через дом обворует. С одноклассниками Никита нещадно дрался до нанесения им средних телесных повреждений. Самое малое, это когда он всех кошек в нашем селе передушил при помощи бельевой веревки, которую тоже где-то упер. С убийствами кошек было проще всего — даже не пришлось писать очередное постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Никитка, вот умный мальчик, прекрасно понимал, что ему за все эти художества в силу малолетства ничего не будет. Сами же следователи ему это постоянно и втолковывали, пытаясь наставить на путь истинный.

Когда отказов в возбуждении уголовных дел накопилось уже порядочно, измотанный участковый вызвал к себе очередного Натахиного сожителя.

— Мать не справляется, Гоша, — сказал он ему. — Ты накажи этого обормота по-своему, по-мужски, ремнем отстегай, чтобы в следующий раз ему озорничать неповадно было. Он на днях аптеку ограбил, вынес оттуда все запасы презервативов, надул их с водой и развесил как воздушные шарики по деревьям.

Выполнив свой родительский долг, дядя Гоша после порки напился и завалился спать...
Он и не подумал, что в умной головке пасынка вызревает план мести.

— Дяди милиционеры, Никитка на дядю Гошу очень обиделся за то, что тот его поколотил, — объясняла на допросе рассудительная Юляша. — И поэтому он решил его убивать, понимаете? А тут я вошла. И мы решили убивать его вместе. Сначала мы его думали отравить “Белизной” для стирки, но он не отравливался. Тогда Никитка стал его зарезывать. Он его долго зарезывал — и по животу, и по шее, — но дядя Гоша так и не проснулся. Наверное, он уже умер. А потом я обложила его газетами, чтобы поджечь весь дом и никаких следов не осталось. Это была такая интересная игра...

Над средней полосой России летом 2002-го горели торфяники. Коричневый смог, сквозь который невозможно было дышать, двигаться, видеть лица других людей, повис над землей. Изба Николаевых находилась всего в ста метрах от чадящего леса. Достаточно было одной-единственной искры, чтобы все в их доме, а затем и во всей деревне превратилось в головешку. Вместе с самими малолетними убийцами.

Но спрятать концы “в огонь” Никитке и Юляше не удалось.

Она отравила дедушку за то, что тот не разрешал ей учиться балету. Няню — за то, что поила по утрам какао с пенкой. После чего написала в своем черненьком “дневнике убийцы”, что скоро убьет родную маму. Совсем уж беспричинно. Потому что та ей надоела.

Она была маленьким чудовищем, эта выдуманная писательницей Джозефина, но чудовищем, достойным жалости. Изначально кривое дитя из кривого домишки.

И как ей было вырасти в нем прямой и хорошей?

...Перед первым допросом Никита Николаев попросил купить ему шоколадных конфет. “Потому что мама мне конфеты совсем не покупает, — грустно пояснил он следователям, что зафиксировано и в протоколе. — Вообще, вы меня побыстрее допрашивайте — я тут придумал: вернусь и ее тоже убью”.

На следственном эксперименте Никита с воодушевлением кромсал ватный манекен, изображающий дядю Гошу. Руки мальчика были все перепачканы шоколадом.

Эта фотография есть в уголовном деле: худенький малыш с кудрявыми светленькими волосами улыбается и держит макет ножа в руках.

В общих чертах показания Никитки относительно совершенного убийства не отличались от показаний Юляши.

Ошарашенные следователи стояли рядом и не знали, что же со всем этим делать дальше? Как и положено по закону, отпускать малолетнего убийцу домой? К маме?

“Когда я вырасту, то стану милиционером и буду по-другому чудить, сажать людей в клетки и смотреть, как они мучаются”, — фраза взята из материалов допроса несовершеннолетнего Николаева.
Когда следственный эксперимент закончился, выяснилось, что у одной из понятых Никитка умудрился вытащить кошелек из сумочки. Прямо на глазах у следственной бригады.
— На время следствия мы пытались пристроить его в один из ближайших детских приютов или интернатов, но тамошние педагоги и слышать ничего об этом не хотели, — вспоминает бывший участковый. — Никита сам настраивал их против себя: “Меня здесь оставят, а я ночью всех ваших детей передушу!” — сообщал он после прибытия учителям и наблюдал ответную реакцию. Он как будто бы наслаждался произведенным на них впечатлением, их испугом, но на самом деле, как мне кажется, говорил все это искренне. Самый обычный пацан, с интеллектом, я бы даже сказал, выше среднего. Он казался спокойным, неконфликтным, легким в общении. Если, конечно, его не задевать. Никита очень логично мыслил для своего возраста, но как только речь заходила о последствиях содеянного им, сразу начинал часто и жалобно моргать, будто не понимал, за что его взрослые ругают...
В конце концов Никитку отвезли в областную психиатрическую больницу. И под честное слово сдали туда для обследования. Оно, правда, ничего не решало — уголовное дело было опять прекращено.

За отсутствием субъекта преступления, то есть самого преступника, который бы объективно понес наказание за то, что натворил.

— В голове этого ребенка, в том районе, где находятся центры, ответственные за моральные поступки человека, расположена мертвая зона, — сказал в результате главный врач психиатрической больницы. — Вылечить это невозможно. Для общества было бы гораздо гуманнее, если бы таких людей еще в раннем детстве усыпляли. Уже вкусив наслаждение от совершенного убийства, ваш малыш на этом не остановится.

Звучит дико. Но вот строки из заключения НИИ психиатрии имени Сербского: “...у пациента обнаружены признаки органического расстройства личности в связи с ранним органическим повреждением головного мозга с выраженным изменением психики. Ребенок нуждается в лечении в психиатрическом стационаре с последующим решением социальных вопросов”.
Но сколько его держать в такой изоляции? Неделю? Месяц? Год? Пока он не станет совершеннолетним?
— Последний раз я видел Никитку где-то через месяц после убийства дяди Гоши. Его как раз привезли к нам из Москвы, за теплыми вещами, — вспоминает участковый. — Мальчишка сильно изменился: такой затравленный стал, агрессивный, настоящий волчонок. Его поили специальными препаратами для того, чтобы снизить вероятность побега и опасность для окружающих. Хитер он был — страшно! Но новое его поведение, взрослое и злое, для нас было более понятным, чем когда он, хохоча и философствуя, обещал на допросах поубивать разом всех, кто ему не понравится.

Никиту оформили в один из интернатов для детей-психохроников. Неофициально, прибавив ему пару лет по документам. Иначе бы его туда не взяли. Но и оставить на свободе его было тоже невозможно...

После отъезда сына Натаха вроде бы бросила пить. Подалась на заработки в Москву. Так и стоит их кривой домишко возле леса вот уже четыре года заколоченным и пустым.

— А я все жду, когда он вернется, — размышляет бывший участковый. — Иногда по старой памяти даже милицейские сводки просматриваю: нет ли в том районе каких-нибудь происшествий? Я ведь помню, что сказал старый доктор, — такие, как Никита, на первом убийстве не останавливаются. Но теперь ему уже 14. И он будет отвечать по закону за все, что еще совершит. Если, конечно, его признают вменяемым.

А больше всего в этой истории повезло маленькой Юляше. Через пару месяцев после случившегося ее беспутная мама-наркоманка померла, отравившись суррогатным алкоголем. Девочка попала в детский дом.

Оттуда, пораженные ее детским очарованием, девочку быстро усыновили добрые и богатые итальянцы.
И к тому времени, когда они смогли общаться с приемной дочерью на одном языке, подросшая Джулия, наверное, уже ничего не помнила из своего тяжелого российского детства.
А потому она, даже если бы очень захотела, не смогла бы рассказать синьорам “маме и папе”, как весело было убивать вместе с приятелем Никиткой пьяного дядю Гошу...

Комментарий специалиста

Евгений Шапошников, профессор нейропсихотерапии Института повышения квалификации врачей и Мюнхенского университета:

— В данном случае, как мне кажется, имеет место наследственная отягощенность этого ребенка-чудовища. Алкоголизм матери в течение всей беременности привел к тому, что у новорожденного оказались повреждены тонкие мозговые центры, отвечающие за моральные критерии поведения человека. То есть можно сказать, что именно мать своим поведением и пьянством обрекла будущего сына на то, чтобы он стал хладнокровным убийцей. При этом хочу отметить, что подобная патология мозга встречается крайне редко — не больше чем у 0,5 процента от всех новорожденных детей.

Как обычно бывает у гибоидных социопатов, относительный интеллект у этого мальчика, как мы видим, сохранился. Но я бы сказал, что это оперативный интеллект, который отвечал у него за то, чтобы планировать и осуществлять преступные акции. Такие люди всю жизнь открыто или завуалированно противопоставляют себя социальным нормам общества, нарушают его гармонию. У них начисто отсутствуют мораль, нравственность. Лечению подобное состояние практически не поддается.

Да, именно таких индивидуумов и называют нередко “исчадьем ада”. В западном обществе за ними ведется неусыпный контроль, их изолируют. Некоторые специалисты предлагают вживлять в их тела электронные чипы, чтобы иметь возможность в любой момент контролировать перемещения этих людей и их поступки. А на Востоке раньше им отрубали пальцы рук или клеймили, чтобы еще издалека порядочным гражданам было видно — кто перед ними. Чтобы вовремя убежать от смерти...

Они были детьми-убийцами...

•В 1964 году по личному распоряжению Хрущева к высшей мере наказания был приговорен 14-летний ленинградец Аркадий Нейланд. Ради наживы он совершил жестокое двойное убийство молодой матери и трехлетнего малыша. Об исполнении расстрельного приговора советских читателей тогда известили все газеты.•В 1999 году в средней школе “Колумбайн”, в городе Литтлтон, штат Колорадо, было совершено массовое убийство двумя несовершеннолетними школьниками своих соучеников. После расправы над бывшими друзьями преступники покончили с собой.

•В марте 2005 года американский школьник из Миннесоты расправился со своими бабушкой и дедушкой. А потом, взяв ружье у убитого дедушки, который ранее служил в полиции, отправился в родную школу и открыл пальбу. Погибли 7 человек.

•11-летний мальчик Винсент из Уганды в конце 90-х годов прошлого века был насильно увезен от родных членами Армии Сопротивления. В его обязанности входили массовые казни мирных жителей. В настоящее время Винсент находится в реабилитационном центре для детей-жертв войны в Гулу.

Екатерина САЖНЕВА, «Московский комсомолец»